— Все могло бы сложиться иначе, — с грустью сказала Ройская.
— Могло бы, но ведь не сложилось. Наибольшая житейская мудрость заключается в том, чтобы мириться с фактами. Пожалуйста, отрежь мне еще полендвицы [7].
— Действительно похоже, что ты не ел дня два.
— Да, очень голоден. Сентябрьский холод обостряет аппетит. А если бы еще съездить на охоту…
— Не вздумай только притащить сюда немцев на охоту!
— Нет, нет… Здесь я больше не появлюсь. Я как раз приехал с тобой попрощаться.
— Попрощаться? Со мной? В чем дело?
— Я получил должность далеко отсюда. В Пулавах. Меня назначили управляющим несколькими имениями.
— В Пулавах?
— Под Пулавами.
— И ты будешь работать на немцев?
— А что же делать? Не могут же они оставить имения без присмотра. Нужен же им какой-то ответственный…
— И доверенный, — иронически добавила госпожа Ройская.
— Вот-вот… Ты нашла точное слово. И доверенный — человек, которому можно доверять. В конце концов, это ведь и в наших интересах — нельзя допустить развала сельского хозяйства…
— Но ведь ты как будто не слишком разбираешься в сельском хозяйстве…
— Что ты, мама, это же моя специальность.
— Ах, вот как. Я и не знала.
Она хотела взять тарелку, стоявшую перед Валереком, но он схватил ее обеими руками.
— Подожди.
— Я хочу сменить тарелку, бери фрукты. Замечательные сливы. — Она пододвинула сыну корзину.
— Гордишься, как всегда, своим садом.
— Да. Сад у нас хороший, — улыбнулась госпожа Ройская. И вдруг положила ладонь на руку сына.
— Ну скажи, отчего ты бежишь из Седлеца?
Валерек отшатнулся.
— Бегу? Зачем мне бежать? Я же сказал тебе, что мне дают прекрасную должность. А что в Пулавах… так ведь, боже мой, это совсем недалеко.
— Боишься, что нас здесь слишком хорошо знают? — невольно перейдя на шепот, спросила Ройская.
Валерий замолчал и посмотрел на мать. Молчал долго. Потом принялся за сливы.
— Действительно, сливы великолепные, сладкие как мед. Дай мне, пожалуйста, с собой немного для моей малышки.
— Ну конечно, непременно дам.
— Я надеюсь, мама, что ты присмотришь за ней, я не беру с собой в Пулавы ни жену, ни дочь.
— Почему?
— Как знать? Может быть, в Седлеце им будет спокойнее.
— Спокойнее?.. Или безопаснее?
Валерек съел еще одну сливу.
— Лучше всего было бы, если бы ты взяла Зюню к себе. Она ведь здесь не помешает…
— Ну конечно, могу взять, это моя единственная внучка.
— Вот именно. Если что случится, жена привезет ее к тебе. Ты позаботишься о ней?
— Странный вопрос…
— Жизнь стала странная… Неизвестно, когда еще немецкая власть утвердится!
— А ты думаешь, что она утвердится?
— Ну а как же иначе? Они ведь победили! Ты, кажется, об этом забываешь. Раз у них такая мощная организационная основа, как их партия, ясно, что победа на их стороне.
— Оставим эту тему.
— Ладно, оставим. Но ты скоро убедишься, что я прав.
— Возможно.
Ройская позвонила слуге и велела упаковать корзину слив для пана Валерия.
— Ты меня выпроваживаешь! — засмеялся Валерий. — А ты ничего еще не варила из этих слив?
— Из нынешнего урожая — пока нет. Но водки, если хочешь, могу дать, — примирительно сказала Ройская.
— Ох нет, если трудно, то не надо. Да и к тому же я за рулем, лучше не пить.
— Это твоя машина?
— Сельскохозяйственного управления. Все равно что моя.
Ройская пожала плечами.
— Ах, да, — спохватился Валерек, — дай мне, пожалуйста, фотографию твоего отца.
— Фотографию моего отца? Зачем?
— Что тебе, жаль? У тебя ведь две: одна на камине, другая в альбоме. Ну прошу…
Ройская пристально посмотрела на сына.
— Что? Уже какие-то разговоры?
— Вовсе нет, просто мне хочется иметь этот портрет. Дедушка на нем такой красивый.
Пани Эвелина ушла к себе и вернулась с портретом в зеленой бархатной рамке. Высокий, худощавый джентльмен с бакенбардами выглядел на снимке действительно очень эффектно. Прежде чем отдать фотографию сыну, Ройская еще раз изучающе взглянула на него.
— Бери, — протянула она портрет.
— Дедушка был очень красивый, — сказал Валерек. — Эти бакенбарды просто великолепны. Ну вылитый Александр Второй. Правда ведь, он был похож на Александра Второго?
— Не знаю, никогда не думала об этом.
Пани Эвелина не садилась за стол. По всему было видно, что она хочет поскорее избавиться от этого сыновнего визита.