— Разве дедушка был блондин?
— Конечно, — подтвердила Ройская. — Светлый блондин.
— Чистый нордический тип, — подытожил Валерий, рассматривая фотографию.
Ройская иронически улыбнулась.
— Геленка на него похожа.
Валерек вздрогнул.
— Геленка? А при чем тут Геленка? Ах, да, она ведь его правнучка. Родственное сходство обычно так далеко не идет.
— И Геленка тоже нордический тип, — сказала Ройcкая.
Валерек вздохнул.
— Зюня, к сожалению, нет. Она такая темная. Значит, я не увижу Геленку? — спросил он мать, направляясь к двери.
— Может быть, она где-нибудь возле дома. Попрощается с тобой на крыльце.
Валерий с решительным видом вышел. Однако Геленки на крыльце не было.
— Жаль, — сказал он, прощаясь с матерью. — Очень красивая девушка, напоминает мне одну варшавскую актрису.
VII
К вечеру следующего дня за Венгровом свернули с основной магистрали и поехали по узкой, но хорошей дороге, ведущей в деревню, где жила старая Голомбекова. Анджей уговорил мать согласиться на эту остановку, потому что надеялся узнать там что-нибудь об отце. Ведь он не знал, при каких обстоятельствах ушла машина и почему отец не вернулся за женой и дочерью. Оля же видела, как все было, и инстинктивно чувствовала, что Франтишек исчез безвозвратно.
Спыхале тоже не слишком был по душе визит к матери Голомбека. А Оля боялась этой встречи со свекровью, она понимала, что невозможно будет объяснить ей, каким образом они потеряли Франтишека. Старуха Голомбекова жила в стороне от шоссе, почти не выбиралась из дому и, конечно, понятия не имела о том, как теперь выглядят большие дороги. Олю страшил разговор с ней.
Между тем все обошлось благополучно. Старуха лежала в постели после гриппа. Она была поглощена своей болезнью, и весть о том, что Франек где-то «пропал», приняла очень спокойно. Как все крестьяне, она привыкла мириться с самыми трудными обстоятельствами и никогда не пыталась бороться с всесильной судьбой. Что у человека на роду написано, так тому и быть. Франек исчез? Видно, такова уж судьба. Но Антек не унаследовал от бабки такой рассудительности.
Встреча с Антеком была большой неожиданностью. Ни Оля, ни Анджей не знали, что он здесь, и, увидев его рослую фигуру во дворе, очень обрадовались. Антек сердечно обнял мать, но в свою очередь был очень удивлен при виде Казимежа Спыхалы в повозке, которую он сразу узнал (так же как и Анджей, Антек всегда безошибочно узнавал упряжку из Пустых Лонк). Он холодно подал Спыхале руку. Анеля тотчас же принялась готовить ужин. Оле пришлось рассказать старухе Голомбековой о всех своих злоключениях — и о том, что случилось в Варшаве, и о том, что произошло в Пустых Лонках, — и одновременно выслушивать бесконечные жалобы свекрови.
Спыхала остался на крылечке избы. Антек же тотчас потащил Анджея к гумну, где шла молотьба (это соседи молотили свое зерно на молотилке старой Голомбековой), и, уведя его подальше, за стога соломы, спросил прямо:
— Слушай, что это значит? Откуда взялся этот кавалер? Почему он едет с вами?
Анджей попытался уклониться от ответа.
— Ну и что такого? Он был в Пустых Лонках, собрался в Варшаву, мы его и взяли.
— Все-таки, — с сомнением протянул Антек, — не нравится мне это. Он что, снова подбирается к маме?
— С ума ты спятил! — рассердился Анджей.
— Ну конечно, сначала вы отца потеряли, — Антек уже и Анджея считал виновным, — а теперь готовы отдать маму ее давнишнему возлюбленному…
Анджей не любил таких разговоров.
— Послушай, — сказал он, — не болтай зря. Подумаешь, какой-то там бывший жених…
— А где Билинская?
— Уехала на его машине. Наверно, в Румынию.
— А он остался? Зачем?
— Почем я знаю! И он хотел было ехать, но вернулся.
— Не нравится мне вся эта история, — повторил Антек упрямо.
— Поедешь с нами в Варшаву, — начал было Анджей, — вместе все-таки лучше…
— И не подумаю, — сказал Антек. — Что мне делать сейчас в Варшаве? Ты думаешь, немцы позволят открыть университет?
— Посмотрим, — сказал Анджей, задумавшись. — Что будет, то будет.
— Пока там только войска, еще полбеды, — рассуждал Антек, — но вот придет полиция…
— Мне кажется, в городе человеку легче затеряться, — сказал Анджей.
— Я предпочитаю сидеть здесь. Мне и у бабки хорошо. У них здесь нет ни одного мужчины, должен же кто-то помочь. Анеле одной не справиться.
— Ну а что это за Анеля? Какая она? — спросил Анджей без всякой задней мысли.
Но тут же заметил, что брат вдруг покраснел и, скрывая смущение, стал грызть соломинку. Анджей был очень деликатен, никогда не настаивал в таких случаях. Он и сам никогда не говорил брату о Касе, хотя знал, что и в Варшаве и в Пустых Лонках — все болтали об этой Касе. Ему было неприятно, что он заставил брата смутиться. И ни в коем случае не хотел выслушивать его излияния — ужасно не любил он этих разговоров о женщинах. Ну, если Ромек болтал что-то такое, он еще мог это снести, но с Антонием он не заговорил бы об этом ни за что на свете.