Кит не ответил. Веревка была сплетена из трех ремней. Медленно и осторожно, не отрывая взгляда от ножа, перерезал он один из них.
— Что вы делаете? — в отчаянии прокричал Карсон. — Если вы перережете веревку, я вам этого никогда не прощу, слышите, никогда. Оба или никто! Мы выберемся. Подождите! Ради бога!
И Кит, глядя на надрезанную веревку в пяти дюймах перед собой, узнал, что такое страх и слабость. Ему не хотелось умирать, его ужасала мерцающая внизу пропасть, и отсрочка, даже самая маленькая, показалась ему заманчивой. Страх вынудил его на компромисс.
— Ну, хорошо, — сказал он. — Я подожду. Делайте, что можете. Но предупреждаю вас, Карсон, чуть мы начнем скользить, я перерезаю веревку.
— Забудьте об этом. Отсюда мы будем двигаться только кверху. Я прилипчив, как пластырь. Я уже вырубил яму для одной ноги. Замолчите и не мешайте мне работать.
Медленно проходили минуты. Кит сосредоточил все свои мысли на тупой боли в заусенице. Он должен был срезать ее еще утром, она и тогда болела. И он дал себе слово, что немедленно срежет ее, чуть выберется из пропасти. Потом мы-ели его внезапно приняли другой оборот, и он С новым чувством стал смотреть на заусеницу. Через минуту или через несколько минут вот эта заусеница и этот палец, так сложно соединенные, будут частью изуродованного трупа на дне пропасти. Ему было стыдно своего испуга, и он ненавидел себя. В гневе он чуть было не перерезал веревки.
Но веревка заколебалась и предупредила его намерение. Сверху донесся крик и стон. Он начал скользить, но двигался не быстро. Веревка натянулась, но он, не остановился. Карсон не мог его удержать и съезжал вместе с ним. Вытянутая нога Кита не встретила опоры — он понял, что настал миг падения в пропасть. И еще он пошл, что тянет Карсона за собой.
Преодолев отчаяние, животный страх и волю к жизни и в один миг просветления познав добро и зло, он ударил ножом по веревке, увидел, как порвались ремни, почувствовал, что скользит все быстрей и быстрей, и упал.
Что случилось потом — он не знал. Сознание его продолжало работать, но все произошло слишком скоро и неожиданно. Он не разбился. Ноги его коснулись воды, он шлепнулся в лужу, и прохладные брызги освежили ему лицо.
— Зачем, зачем вы это сделали? — услышал он отчаянный вопль сверху.
— Слушайте, — ответил он. — Я цел и невредим и сижу в луже по самое горло. Здесь оба наши мешка. Я сейчас сяду на них. Тут отличное помещение для нескольких человек. Вылезайте из расселины и бегите в хижину. Там кто-то есть. Я видел дымок. Достаньте веревку, возвращайтесь и вытаскивайте меня.
— Это правда? — недоверчиво спросил Карсон.
— Клянусь вам жизнью. Да потарапливайтесь, а то я простужусь насмерть.
Чтобы согреться, Кит стал прорывать каблуком сапога канал во льду. Он не успел еще спустить всю воду, как Карсон криком известил, что выбрался из расселины.
Потом Кит стал сушить свое платье. Теплое вечернее солнце согрело его, и он мог раздеться, выжать одежду и разложить ее вокруг себя. У него была непромокаемая спичечная коробка. Он высушил немного табаку и скрутил себе папиросу.
Двумя часами позже, сидя голым на мешках и покуривая, он услышал сверху хорошо знакомый голос:
— Эй, Хват! Хват!
— А, Джой Гастелл! — воскликнул он. — Как вас сюда занесло.
— Вы не расшиблись?
— Даже не поцарапался!
— Отец спускает вам веревку. Вы ее видите?
— Да. Я ее уже поймал, — ответил он. — Ну, подождите минутку, пожалуйста!
— Что случилось? — раздался через несколько минут ее голос. — О, я поняла. Вы ранены!
— Нет, я не ранен, я одеваюсь.
— Одеваетесь?
— Да. Я купался. Вы готовы? Тащите.
Сначала он послал наверх мешки, — чем немало рассердил Джой Гастелл, и только после этого поднялся сам.
Пока отец Джой и Карсон сматывали веревку, она сама смотрела на него сияющими глазами.
— Как могли вы перерезать веревку? Вы поступили, как герой, — воскликнула она. — Это было бесподобно.
Но Кит отклонил комплимент.
— Я все знаю, — настаивала она. — Мне рассказал Карсон. — Вы пожертвовали собой, чтобы спасти его.
— Ничего подобного, — сочинял Кит. — Я с самого начала видел этот прудок для купанья.
Как вешали Култуса Джорджа