— Для продажи, конечно.
— Но ведь не все такие идиоты, как ты и сторож Сэндерсон.
— Такие же, Малыш, только на другой лад. Я собираюсь купить эту землю, разбить ее на участки и продать умным людям, живущим в Даусане.
— Эх, и так уже весь Даусон смеется над нами из-за яиц. Ты хочешь еще раз развеселить их?
— Конечно, хочу.
— Это слишком дорогое удовольствие, Кит. Я помогал тебе веселить их, и моя доля веселья обошлась мне без малого в девять тысяч долларов.
— Отлично. Я обойдусь и без тебя. Прибыль будет моя, но, тем не менее, ты должен будешь мне помогать.
— О, помогать я согласен. Пусть они снова посмеются надо мной. Но зато уж на этот раз я не потеряю ни унции золота. Сколько хочет за свою землю Сэндерсон? Сотни две?
— Десять тысяч. Я даю пять.
— Хотел бы я быть священником, — оказал Малыш с жаром.
— Чего ради?
— Я произнес бы красноречивую проповедь на родную тебе тему: дурак и его деньги.
— Войдите, — проворчал Дуайт Сэндерсон, услышав стук в дверь. Они вошли в хижину. Старик сидел возле очага и молол кофе, завернутый в кусок грубой холстины.
— Что вам нужно? — спросил он, насыпая размолотый кофе в стоявший на углях кофейник.
— Поговорить о деле, — ответил Кит. — Вы продаете здесь городские участки, если не ошибаюсь. Сколько вы за них хотите?
Десять тысяч долларов, — последовал ответ. — Я сказал вам свою цену. Смеяться вы можете на дворе. Вот дверь.
— Но я и не собирать смеяться. Я бы мог посмеяться и не карабкаясь на ваши проклятые скалы. Я хочу купить у вас городские участки.
— Вы действительно хотите купить? Приятно слышать дельное слово.
Сэндерсон сел против своих гостей и, положив руки на стол, внимательно следил за кофейником.
— Я назвал вам мою цену, могу повторить еще раз — десять тысяч долларов. Смейтесь или покупайте — мне все равно.
Чтобы показать свое равнодушие, он положил оба локтя на стол и смотрел на кофейник. Через минуту он начал монотонно напевать:
— Тра-ла-ла, тра-ла-ла, тра-ла-ла, тра-ла-ла.
— Послушайте, мистер Сэндерсон! Эти участки не стоят десяти тысяч долларов. Если бы за них можно было дать десять тысяч, то почему не дать и сто. А вы ютлично знаете, что они не стоят ста тысяч; они не стоят и десяти грошей.
Сэндерсон невозмутимо барабанил по столу и напевал: «Тра-ла-ла, тра-ла-ла», пока кофе не закипел. Плеснув в него из чашки холодной воды, он снова уселся.
— А сколько вы предлагаете? — опросил он Кита.
— Пять тысяч.
Малыш вздохнул.
Сэндерсон все так же постукивал по столу и напевал.
— Вы не дурак, — наконец, сказал он Киту. — Вы сказали, что, если за них нельзя дать ста тысяч, то нельзя дать и десяти грошей Тем не менее, вы предлагаете пять тысяч. Значит, они стоят сто тысяч. Я поднимаю мою цену до двадцати.
— Вы ни гроша за них не получите, — рассерженно ответил Кит. — Даже, если вы будете сидеть здесь, пока не сгниете.
— Вы мне заплатите.
— Нет, не заплачу.
— Тогда я буду сидеть здесь, пока не сгнию, — ответил Сэндерсон, давая понять, что разговор окончен.
Он больше не обращал внимания на своих гостей и продолжал свои кулинарные занятия. Он подогрел горшок с бобами, нарезал хлеб, достал тарелку и принялся за еду.
— Благодарю вас, — пробормотал Малыш. — Нам что-то не хочется есть.
— Покажите ваши бумаги, — наконец сказал Кит.
Сэндерсон встал и протянул ему пачку бумаг.
— Все в порядке, — сказал он. — Вот эта, с большими печатями, прислана из Оттавы. Местные власти: не имеют к этому никакого отношения. Мои владения находятся под защитой национального канадского правительства.
— Сколько участков вы продали за последние два Рода? — спросил Малыш.
— Не ваше дело, — отрезал Сэндерсон. — Нет такого закона, который запрещал бы человеку жить в полном одиночестве на своей земле, если ему так нравится.
— Я даю вам пять тысяч, — сказал Кит.
— Не знаю, кто из вас рехнулся, — вставил Малыш. — Выйдем на двор, Кит. Я хочу сказать тебе пару слов.
Кит неохотно последовал за приятелем.
— Неужели тебе не приходило в голову, — сказал ему за дверью Малыш, — что по обеим сторонам этих участков на многие мили тянутся такие же скалы, никому не принадлежащие? Ты можешь сделать на них заявку когда угодно.
— Они не годятся.
— Почему?
— Тебя удивляет, зачем я покупаю именно это место, когда кругом сколько угодно свободной земли?
— Конечно, удивляет, — согласился Малыш.