— Этого мне только и нужно! — победоносно воскликнул Кит. — Если ты удивлен, то как же будут удивлены остальные! А удивившись, они прибегут сюда сломя голову. Я вижу, что мой психологический расчет был правилен. Теперь слушай. Я хочу устроить Даусону такой сюрприз, что они забудут смеяться над яйцами. Идем в хижину.
— А вы все еще здесь! — сказал Сэндерсон, когда они возвратились. — А я уже думал, что вы ушли совсем.
— Ну, — какая ваша последняя цена? — опросил Кит.
— Двадцать тысяч.
— Я даю десять.
— Отлично, я согласен. Это все, что мне было нужно. Когда вы расплатитесь со мной?
— Завтра в Северо-Западном банке. Но за эти десять тысяч я с вас потребую два обещания. Во-первых, получив деньги, вы немедленно уедете на Сороковую милю и проведете там конец зимы.
— Это — можно. Еще что?
— Во-вторых, я заплачу вам двадцать пять тысяч, из которых вы мне вернете пятнадцать.
— Согласен.
Сэндерсон повернулся к Малышу.
— Когда я поселился здесь, люди говорили, что и дурак, — усмехнулся он — Ну, что ж, зато теперь я дурак с десятью тысячами долларов.
— Я вижу, что в Клондайке полным-полно дураков, — только и мот ответить Малыш. — А если их так много, должно же кому-нибудь из них повезти.
На следующее утро состоялась законная передача Киту земли Дуайта Сэндерсона, «которая отныне будет именоваться городскими участками Тра-ла-ла», что вставил в документ сам Кит. В то же утро кассир Северо-Западного банка отвесил на двадцать пять тысяч долларов золотого песку и передал его Дуайту Сэндерсону, причем многим случайным зрителям удалось заметить сумму и получателя.
Все золотоискатели подозрительны. Всякий необъяснимый поступок наводит на мысль об открытии новых россыпей, будь это невиннейшая охота на оленей или даже просто прогулка под северным сиянием. И когда стало известно, что Кит Беллью заплатил старому Дуайту Сэндерсону двадцать пять тысяч долларов, Даусон пожелал узнать, за что он ему заплатил. Разве у Дуайта Сэндерсона, умиравшего с голоду на своей Грошевой земле, было что-нибудь, что стоит двадцать пять тысяч? Не находя ответа, Даусон имел все основания лихорадочно следить за Китом.
После обеда всем уже было известно, что множество жителей Даусона заготовили легкие походные мешки и спрятали их в разных салунах на Главной улице. Куда Кит ни шел, за ним следило множество глаз. К нему относились очень серьезно — никто не посмел спросить его, что он купил у Дуайта Сэндерсона. О яйцах не было и речи. Малыш тоже был окружен деликатным дружеским вниманием.
— У меня такое чувство, будто я убил кого-то или заболел оспой. Все следят за мной, и все боятся заговорить, — признался Малыш, случайно встретив Кита перед салуном «Лосиный Рог». — Посмотри на Билля Солтмэна — он как раз переходит дорогу. Он умирает от желания взглянуть на нас, но заставляет себя смотреть куда-то в сторону. А если ты посмотришь на него, он сделает вид, будто с нами незнаком. Держу пари на выпивку, Кит, что, если мы завернем за угол и притворимся, будто спешим куда-то, а потом повернем обратно, мы нос к носу столкнемся с ним — он побежит как сумасшедший за нами.
Они проделали это и, выскочив из-за угла, налетели на запыхавшегося Солтмэна.
— Эй, Билль, — приветствовал его Кит, — куда идете?
— Прогуливаюсь, — ответил Солтмэн. — Погода хорошая.
— Да разве так прогуливаются? — усмехнулся Малыш. — Это скорее бега, чем прогулка.
Кормя собак вечером, Малыш знал, что из темноты за ним следят многочисленные взоры. А когда он привязал собак к столбу, вместо того чтобы отпустить их на волю, он мот не сомневаться, что взволновал весь Даусон.
Кит поужинал в городе и пошел веселиться. Он всюду становился центром внимания и поэтому нарочно бродил по городу. Стоило ему зайти в салун, как вслед за ним вваливалась целая толпа, и как только он уходил, все уходили за ним следом. Стоило ему сесть за рулетку и поставить несколько фишек, как за пустой до этого стол усаживалось не меньше десяти игроков. Он отомстил Люсиль Аррал, выйдя из театра как раз в тот момент, когда она собиралась спеть свою лучшую песенку. В три минуты две трети зрителей вышли вслед за ним.
В час ночи он шел по необычайно людной Главной улице домой, потом свернул на тропинку, которая вела к их домику. Остановившись на минуту, он услышал за собой скрип бесчисленных мокассинов.
Целый час окна их хижины были темны. Потом он зажег свечу, подождал столько времени, сколько нужно, чтобы одеться, вышел из дому вместе с Малышом и начал запрягать собак. Когда свет, вырвавшийся из хижины, осветил их работу, они совсем близко услышали тихий, свист. Через минуту этот свист повторился вдали.