Они выбежали через торцевую дверь прямо под ночной дождь. Ева лежала на траве, а Таша стояла над ней, заставляя подняться на ноги.
— Стой! — закричал Уит. Он выхватил из-за пояса свой «сиг-сойер» и попытался прицелиться.
Таша повернулась и, не мешкая ни секунды, выстрелила в них. Бакс застонал, пошатнулся и упал на колени. Уит спрыгнул с каменных ступеней, уже не пытаясь прятаться, и выстрелил в Ташу, но промахнулся.
Девушка, выругавшись, приставила пистолет к голове Евы.
— Скаут! Стой там, где стоишь!
Жар наполнил воздух, став почти нестерпимым. Уит прицелился в плечо Таши, заметив, что Ева цепляется за ее ноги, рассчитывая, что та потеряет равновесие и не сможет в него выстрелить.
— Отпусти ее! — Уит продолжал держать Ташу под прицелом.
— Не мешай мне уйти! — крикнула она в ответ. — Или твоя мать умрет!
Не слушая Ташу, он быстрым шагом приближался к ним.
Ева не выдержала:
— Уит, беги!
Таша прицелилась в него и выстрелила, но Ева успела повиснуть на ее руке, и пуля пролетела в дюйме от головы сына. Ева и Таша находились так близко друг к другу, что он не рискнул выстрелить.
— Убирайся от моей матери, — прорычал Уит.
— Дай мне уйти!
— Хорошо, уходи, — устало произнес Уит.
— Что? — спросила Таша, не веря своим ушам.
Он поднял пистолет дулом вверх и почти разжал пальцы.
— Можешь уйти, но не трогай мою мать. Пожалуйста.
— Не делай со мной того, что не сделали с тобой, о’кей? — прохрипела Ева, теряя последние силы.
Таша попятилась, и Уит, наблюдая за ней, подумал: «Неужели ты позволишь ей уйти? Она ведь кругом виновата, не дай этой мерзавке унести ноги». В то же время он понимал, что, если она уйдет, его мать будет спасена. Таша побежала, и Уит бросился к Еве, заслонив ее собой. Таша запрыгнула в «хонду» и направила ее на закрытые ворота. Лобовое стекло автомобиля разбилось, раздался скрежет металла, но машина все же вырвалась на улицу и умчалась в ночную тьму.
Ева судорожно всхлипывала и повторяла:
— Ты пришел за мной. Ты пришел за мной.
Немного успокоив ее, Уит вернулся к Баксу, изо рта которого на грудь стекала струйка крови. Уит проверил пульс. Биение было очень слабым и неритмичным. Внутри склада раздалась очередная серия взрывов. В любую секунду здесь могли появиться пожарные и полиция.
Бакс с усилием открыл глаза.
— Я… нашел? — спросил он, глядя Уиту прямо в глаза.
— Мы вызовем «скорую», Бакс, хорошо? Держись.
— Я нашел… деньги? — Его взгляд вдруг застыл, и в глазах появилась пустота.
Уит закрыл Баксу глаза и вытащил из его кармана ключи от «ягуара».
— Нам нужно уходить, мама. — Он взял Еву за руку, выстрелом перебил цепочку наручников и повел ее к разбитым воротам, а затем по лабиринту строений к аллее, где они оставили свои машины. Одного из автомобилей уже не было; очевидно, им воспользовался Фрэнк. Они сели в «ягуар» Бакса, и Уит направил автомобиль в сторону въезда Клинтона. Оказавшись в двух кварталах от места событий, они услышали нарастающий звук пожарных сирен.
— Уит, сынок, — прошептала Ева. — О Боже, как я люблю тебя. — Она сжала его руку и не отпускала, будто боялась, что снова потеряет его.
— Мама, отпусти меня, а то мне придется рулить носом, а я в этом не силен, — попросил он.
Согнувшись на заднем сиденье, Ева рассмеялась долгим истерическим смехом.
— Куда мы едем? — спросила она, когда «ягуар» выехал на кольцевую дорогу 610.
— Мы уезжаем из города, — сообщил Уит. — Мы покидаем Хьюстон, мама, прямо сейчас.
— Но Фрэнк…
— Фрэнк — лживый мерзавец. — Уит едва сдерживался, чтобы не сказать больше, и Ева замолчала.
Она продолжала держать его руку, не веря, что сын находится рядом с ней. На глазах у нее были слезы, она вся дрожала. Уит повернул на трассу I-10 Вест, направляясь в сторону Остина и Сан-Антонио.
Ева заговорила снова только тогда, когда Хьюстон остался далеко позади. Дорога протянулась через пустынную местность, как черная лента, по которой изредка проносились восемнадцатиколесные фуры. Впереди на горизонте мерцали огни стоянок для грузовиков.
— Где же деньги? — спросила она. — Мне уже все равно, но хотелось бы знать.
Уит посмотрел на нее и только теперь заметил разбитые губы и кровоподтеки на лице матери.
— Это работа Фрэнка. Все это время деньги были у него.
— О Боже, Фрэнк. Нет!