Но тут начались проблемы с Джимом.
Однажды в мотеле, сидя в моей комнате, он снова начал пить и, после того как принял пятую порцию виски, уменьшив содержимое бутылки наполовину, начал жаловаться и скулить об утрате теплого солнца Далласа. Джим вспоминал о любимых мексиканских ресторанчиках, о своем удобном доме возле университетского парка и старой комфортабельной жизни, которую он сам у себя украл.
Я курила, наблюдая за тем, как он поглощает свое виски. Когда у меня появились дети, я бросила курить, но сейчас меня радовал маленький яркий огонек, замерший в моей руке.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — бубнил Джим. У него явно отсутствовала склонность к выражению мыслей в более приличной манере.
Джиму всегда не хватало самообладания, без которого так трудно выжить в мире борьбы и конкуренции. Он украл в своем банке полмиллиона и сейчас был всецело поглощен осознанием собственной вины. Сожаление о своем поступке мешало ему ясно мыслить и действовать. Если вы что-то совершаете, то должны быть готовы к личной реакции на это действие. В свое время я согласилась бежать вместе с ним, бросив семью, и мне удалось справиться с собой гораздо лучше, хотя он оставил в прошлом всего лишь беспечную жизнь холостяка.
— Мне уже пора уходить, — заметила я.
Работая в баре, расположенном по соседству с мотелем, я подавала пиво местным бездельникам, и в этом не было ничего общего с деньгами или бухгалтерией, то есть с тем, чем я занималась до замужества. К счастью, мои клиенты не относились к категории тех, кто любит задавать вопросы, и меня это вполне устраивало. Работа спасала меня на несколько часов от нытья Джима и его мрачных ностальгических перемен в настроении.
— Иди, — сказал он. — Уходи, со мной все будет хорошо.
— И ты найдешь успокоение на дне бутылки.
— Пойми, Элли, у меня депрессия.
— Я заметила. — Вздохнув, я встала и приготовила ему чашку растворимого кофе, заранее зная, что он дождется, пока тот остынет, а затем выльет его в раковину.
— Эти деньги, — заговорил он. — Я ведь не просто украл их из банка.
Я ждала продолжения, застыв с банкой кофе в руке.
— Большую их часть я спер у клана Беллини, — выпалил он.
— Кто такие эти Беллини?
— Люди, на которых я работал на стороне. Они из Детройта. — Он судорожно сглотнул и провел ладонью по губам. — Я отмывал для них деньги в банке.
— Люди из Детройта, — подвела я итог, — да еще с итальянской фамилией. Надеюсь, ты шутишь?
— К сожалению, нет. Они обязательно будут искать меня.
Я рухнула на диван.
— Но почему ты мне раньше не сказал?
— Я… боялся, что ты не поедешь со мной. — Джим сделал глоток прямо из бутылки, и на его губах осталась маленькая янтарная капля виски. У него были самые бледные губы, которые я когда-либо видела.
— Эти деньги были уликой, — сообщил он. — Я должен был легализовать большую сумму путем проведения денег через несколько счетов. Но федеральные агенты могли поймать меня на горячем. Вот так и получилось, что я… взял их.
— Джим, тогда, может, нам следует вернуться в Даллас и отдать деньги федералам? В противном случае бандиты никогда не прекратят тебя искать.
Он молча уставился на меня. В воздухе повисла зловещая тишина. На лице Джима застыло мрачное выражение. Через какое-то мгновение он решительно повернулся и схватил меня за руку, вонзив ногти своих тонких пальцев в мою кожу.
— Джим, прекрати. Мне больно. — Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно.
— Так что ты предлагаешь? Хочешь вернуться в Техас?
— Это только один из вариантов. Пожалуйста, отпусти мою руку.
— А ты знаешь, что сделает со мной Томми Беллини? — Джим сжал мою руку еще крепче и криво ухмыльнулся. Казалось, он получал удовольствие от возможности сломать мне кости. — Да от меня только мокрое место останется.
— Прошу тебя, давай уедем.
— Тебя совершенно не волнует, что будет со мной. — От него несло перегаром. — Что, скучаешь по своим отпрыскам?
— Нет. — Я почувствовала, как по спине пробежал холодок и тело покрылось мурашками.
— Неправда, — возразил он. — Ты тоскуешь по своему отродью, и тебя тянет домой. Вернувшись, ты начнешь говорить. Обо мне, об украденных деньгах…