Странный запах свежей земли врезался мне в ноздри.
— Ты нарушила «Кодекс», поэтому обязана пройти наказание.
Мы придумали шесть наказаний для нарушителя «Кодекса Дружбы» и запечатали их в одинаковые конверты. Кате досталось наказание первое — посещение кладбища.
Свет фонарика скакал по памятникам покойных, то и дело на ком-то останавливаясь.
— Макс, остановись.
Я осветил могилу знакомого нам парня. Артем Королев
По требованию наказания, мы должны провести всю ночь, вплоть до пяти утра, среди могил. Точнее, это должен делать нарушитель, но второму деваться тоже некуда — он обязан убедиться, что наказание выполнено.
Катя открыла калитку и прошла к могиле.
Молодое лицо Артема на памятнике сильно расстраивает Катю. Он, ее возлюбленный, разбился на мотоцикле в двадцать четыре года.
Второе из шести наказаний — подойти к полицейскому и заговорить с ним. Катя, так же, как я не боюсь кладбищ, не боится полиции. Это только у меня police-фобия.
— Кать, пойдем дальше.
Третье наказание — сутки быть запертым в одной комнате. Четвертое — выложить свои обнаженные фотографии в социальные сети на неделю.
— Нет. Хочу остаться здесь. До самого утра.
Пятое — съесть живого паука. И шестое, самое странное, — нарушивший «Кодекс» на сутки становится сексуальным рабом второго друга.
Мы сели напротив.
Тут так тут. Будем еще пять часов просто сидеть и смотреть в темноту или на беззвездное небо в надежде увидеть луну.
Лежать на диване и смотреть на ноутбук, с динамиков которого доносится лирический тенор Юрия Ханса, особенно, если лежишь не вставая второй час, означает, что ты попался в сети. Жизнь дарит тебе еще одну дозу депрессии, превращая постепенно в меланхолика.
Полвосьмого вечера двадцатого января. Две женщины, с которыми я живу, Катя 3.5 и ее мать, еще на работе и будут дома только через час.
Каждый день я предоставлен самому себе.
Ноутбук и все мои вещи, которые я брал на сессию, спасибо Кате, спасены. За исключением телефона. Его уже не вернуть.
Юра поет очень и очень грустную песню, посвященную нашему общему другу, решившему уйти из жизни.
Едва слышны твои шаги,
Переплетаешь пьяные ноги.
Молишь бога: «Не уходи!
Не оставь меня одиноким».
Тот друг, его звали Егором, покончил с собой, потому что не смог выносить муки. У него был рак. Тот же самый, что у меня.
Может, стоит и мне наложить на себя руки? Чего тянуть? Сам мучаюсь и мучаю дру… Уже никого не мучаю.
Ставишь чашку кофе на окно,
Смотришь на сонный город.
Тебе не жизнь, а все одно:
Тлен. Простуда. Душевный холод.
Как быстро у человека может поменяться взгляд на жизнь. Вот я думал, что чего-то добьюсь. Выпущу печатный рок-журнал, запишу новый альбом в команде Bish-B. И жизнь продолжится.
Теперь думаю совсем иначе.
Смелый взгляд твоих усталых глаз
В поисках того, что давно мы прячем.
Ты покинешь холодный мир сейчас,
В котором только кофе останется горячим.
Юра был очень эмоциональным парнем. Открытым. Я пытался быть похожим на него, но долгое время получалось совсем не так, как хотелось. Татьяна Воронина говорила, что просто нужно быть самим собой, только тогда можно найти гармонию в душе.
Я не хотел быть собой. Потому что знал: гармонию мне уже никогда не найти. Когда я это я, вокруг меня вертится сильный ветер, постоянно сбивающий с ног. Ветер этот состоит из меня.
Чуть различим красный цвет —
Нож в руках закончил дело.
Тебя завтра больше нет —
Ты уйдешь сегодня смело.
А что есть я? Это поступки, оброненные мною слова. Мои взгляды, желания, чувства и эмоции — все то, чем жил и живу. Я — окружавшие меня люди. Архив воспоминаний.
Бог забрал твои мечты
И теперь забирает тебя,
Но ты сможешь жить, пойми
В моем сердце…
Я — шлюха-мать, алкоголик-отец, вор и извращенец.
…навсегда!
Максим Волков стремился убежать от себя. И у него получилось это сделать с появлением Макса Остина — рок-музыканта, журналиста-гуманитария. Не такого, как Волков. У него получилось сбросить все то, чем он жил, разогнать ветер.
Только вот сейчас лежу на диване, пялюсь на монитор самсунговского ноутбука и понимаю: Макс Остин куда-то делся.
Смелый взгляд твоих усталых глаз
В поисках того, что давно мы прячем.
Я снова я, мистер, мать его, Волков. Вокруг меня снова тот же сильный ветер, который скинет меня с дивана и подтолкнет к кухне за ножом.
Ты покинешь холодный мир сейчас,
В котором только кофе останется горячим.
Потому что Макс Остин — иллюзия.
Я создал его образ в голове и думал, что это и есть я.
Я всегда был Максимом Волковым. Каждую секунду.
Эмо. Самоубийца. Бисексуал. Парень, сходящий с ума от синих волос.
Я.
Твоих усталых глаз…
Все, кем и чем когда-то был, — я.
Словно открыл истину.
Только вот Максим Волков устал от самого себя.
Этот гребаный ветер, как втягивающая воронка. Он сжимает меня со всех сторон, пытаясь раздавить, превратить в кашицу из крови, костей и кишок.
Смелый взгляд твоих усталых глаз
В поисках того, что давно мы прячем.
Чувствую, совсем скоро ветер своего добьется.
Только сейчас замечаю, что в руках держу конверт с того света. Настало время открыть его.
Ты покинешь холодный мир сейчас,
В котором только кофе останется горячим.
Распечатываю конверт и достаю двойной листок в клетку. На первой и последней страницах нет ни слова.
Разворачиваю и вижу в центре третьей страницы всего две строчки.
«Ты не одинок. У тебя есть я.
Юрий».
Господи, сейчас расплачусь. У меня есть он. Как и я — мертвец.
Бросаю письмо на пол.
Мне, по всей вероятности, остается доживать свои дни здесь, в незнакомом доме на окраине Арзамаса. Если, конечно, Катькина мамаша не вышвырнет меня догнивать на улицу.
Твоих усталых глаз…
И все-таки Юра, оказывается, знал, что для меня самое дно — оказаться в полном одиночестве.
Песня «Кофе на окне» закончилась и заиграла снова. Мой указательный палец, щелкнув мышкой, поставил ее на повтор.
Есть множество верных способов завершить жизнь самоубийством.
Я наконец принимаю другу позу. Присаживаюсь. Еще раз проверяю почту.
Нет даже спама.
Поднимаюсь, иду на кухню. Завариваю кофе и с чашкой в руках возвращаюсь на диван.
А есть очень болезненный способ — харакири. Вспарывание живота.
Делаю глоток горячего напитка. Думаю, настало мое время поставить свою чашку кофе на окно.
Жить, нельзя существовать.
Допив кофе, аккуратно ставлю чашку на пол.
Я, может, давно совершил бы харакири, но во мне все еще греется слабая, очень слабая надежда, что живу не зря. Что, может случиться, благодаря мне Екатерина Манчкина окажется оплодотворенной.
Прежде чем выключить ноутбук, по привычке проверяю почту.
Кажется, я оторвался от земли и взмыл в небо.
Одно непрочитанное письмо.
Глава 15. Это наш бой
Умру. Но не сегодня. Так решил я.
Я затаил дыхание — в ушах беруши, в пальцах зажаты барабанные палочки. Волшебное мгновение.
То, что мы сегодня, седьмого февраля, собираемся сделать, однозначно безумие.