Я взял одну из кружек, сделал глоток. С отвращением вскрикнул:
— Эй! Что это вообще такое?!
Хохот Аниты.
— Крепкое пиво, трезвенник ты наш.
— Что? Но почему не сок или вода?
— Забыли принести, обещали, что принесут минут через пятнадцать.
Махнул рукой. Ай, к черту. До начала концерта считанные секунды, а пить очень хочется.
Камиль что-то продолжал нести о человеке, его целях и задачах в нелегком существовании, пока Макс Азаров, самый старший из нас, ему двадцать шесть, не произнес:
— Ну что, за гитарки — и вперед?
Я сделал еще несколько глотков. Затем еще. Еще.
С громким стуком вернул кружку столу. Поднялся с дивана и направился к выходу на сцену.
Можно с уверенностью сказать, что мы — те же «Биш-Би», только с другим названием. Поэтому считаю, что мы исполняем наши песни. Они принадлежат не только жалкой группке со странным названием, но и всем живым вообще. А так же мертвым. Музыка не может быть чьей-то. Она ничья. Самостоятельно живущая энергия.
Печальные ноты. Кажется, что Макс Азаров занимается любовью с синтезатором, а Ярик Гном — с гитарой. Настолько интимная, грустная и проникновенная мелодия зачаровывает зрителей-слушателей. Они загипнотизированно наблюдают мою сжавшуюся позу у микрофона.
— Простит меня космос, что осуждаю
Твои поступки, которые ранят мне сердце.
Ты открыл правду, но по лжи я скучаю —
Без нее я одинок и мне некуда деться.
Справа стоит Тая Лист, она просто держит гитару и смотрит под ноги. Она сказала мне, что эта песня напоминает ей о бывшей лучшей подруге.
Несколько небольших прожекторов освещают нас ядовито-красным светом. Мы исполняем четвертую композицию. Впервые за долгое время пою я.
— Прости меня, друг, но боль грудь разрывает
И называет себя ударом судьбы.
Скажи же мне, что так не бывает,
Что мы семья. Я и ты.
Музыка настолько гипнотическая, что невольно вспоминаешь «My Sweet Prince» Placebo, хоть эта песня и не похожа. Идея о написании песни «Красивый» нам, «Биш-Би», пришла после прослушивания «Beautifully Broken» Dante, на нее-то и похожа исполняемая композиция.
— Моя душа разбита на осколки,
Красивый конец нашу дружбу ожидает.
И наше расставание не покажется долгим
Меня… Меня конец огорчает.
Я отхожу от микрофона.
Вспышка. Голоса. Настя: «Скажи мне, неужели ты лгал?». Рома-Глеб: «Нет, все не так!». Я: «Не верь ему, ложь налицо!». Рома-Глеб: «Мне плевать, что ты тут думаешь!». Вспышка.
Эхо. «Мне плевать, что ты тут думаешь». Думаешь, думаешь, думаешь…
Тая прикасается ладонью к микрофону и начинает подвывать.
«… что ты тут…». Тут, тут, тут…
Ухожу в неосвещаемый угол сцены, оставляя Таю под красным светом прожекторов. Тая не может сдержать слезы, но все равно ее голос не дрожит. Она говорила мне, что всегда плачет на этом месте. Насколько хороша должна быть музыкальная композиция, чтобы под нее плакали?
Вспышка. Кейт-готка чуть ли не касается черными губами динамического микрофона. Ее меццо-сопрано восхитительно во время завываний. Вспышка.
«Красивый» в исполнении Кейт лучше, чем в исполнении Таи.
Теперь мне кажется, что я нахожусь на сцене не с музыкантами, а фанатами распавшейся группы. С людьми, решившими взять на себя чужие роли.
Возвращаюсь к микрофону, Тая умолкает, вновь пряча взгляд в ногах.
— Неужели конец открывает начало
Другого неумолимо приближающегося конца?
Если это так, то почему же молчала
Моя измазанная кровью душа?
С микрофоном отхожу от стойки в середину сцены, где чувствую себя просторнее.
Упиваясь гипнотической музыкой, понимаю, насколько я не прав. На сцене я не с фанатами, а с настоящими мастерами своего дела.
Взглядом обыскиваю посетивших концерт на наличие знакомых лиц. Я почти месяц не видел ни Влада, ни Насти, ни Ани, ни кого-либо еще.
— Знаешь, твои слова душу мне лечат,
Только я прошу: не скучай.
Ведь ангелы обязательно нас встретят
И дадут возможность молвить «прощай»!
На последнем слове я падаю на колени. Гипнотическая музыка становится агрессивнее, превращаясь в настоящий металл.
Если они, Влад, Настя и Аня, здесь. Или даже Андрей, Кэти или Лили. Если они пришли на мой концерт, если они вообще знают, что я еще жив, что не выходил с ними на связь, потому что мне не было что сказать, если у меня есть этот шанс, я им воспользуюсь. Сейчас идеальный момент, чтобы сказать им это.
И, спустя нескольких повторов последнего слова, я кричу:
— Прощай!
Красный свет прожекторов меняется на холодный синий. Следующая песня «Семь ночей» не является песней, но «Волки» решила исполнить и ее в память о Bish-B. В ней задействованы только одна гитара и клавишные, поэтому Кристи освобождает руки от барабанных палочек и направляется к микрофону.
Вспышка.
На сцене очень холодно, а от темно-синего света еще холодней. Анна Эванс, как и вся группа, волновалась. Наш первый концерт на настоящей сцене. Она дышала в микрофон и начинала первой.
— Дорога за окном моей квартиры быстро покрывается тяжелыми каплями дождя. Это была первая ночь, когда я почувствовала себя одинокой. Меня бросил парень, ушел к моей лучшей подруге. И я злилась. Злилась, ненавидя себя за наивность. Я была глубоко уверена, что дружба ценнее любви. Всегда. Но почему тогда подруга разбила мою уверенность?
Спустя тринадцать секунд к микрофону встал Юрий Ханс.
— Всю вторую ночь я не мог заснуть. Все думал: почему, почему люди так одиноки? Я потерял к тому времени надежды на светлое будущее и уверил себя, что обречен. Мне был нужен друг. Срочно. Но вместо дружеских советов я слышал лишь укоры со стороны приемных родителей.
Музыка к словам этой песни пропитана глубокой депрессией, отчаянием и безысходностью. И нам, музыкантам, казалось, что мы снова переживаем те чувства, о которых говорим.
Настал черед Кейт Остин.
— На третью ночь я ходила по комнате, залитой светом одинокой луны. Я не прекращала думать о самоубийстве. Мне казалось, что это выход. Мир несправедлив ко мне. Мир слишком ужасен, чтобы в нем жить. Я достойна лучшего. И лучшее — это перерождение. С этими мыслями я направилась на кухню, взяла нож и… в этот момент вошла разбуженная бабушка. Я притворилась, что собралась нарезать овощей для салата. Немного успокоилась и ушла спать.
Петь нерифмованный текст — тоже талант. Мы так считали, а вот слушатели, похоже, нет.
Анна поделилась со мной, Максом Остиным, микрофоном.
— Я тихо плакал, без интереса наблюдая за потолком. Четвертой ночью досмотрел сериал «Друзья» до конца. В финальной серии я наблюдал, как шестеро героев-друзей покидали мой мир. Даже с выдуманными персонажами тяжело расставаться. Что говорить о настоящем расставании?
Кристи Стоун короткими шагами по холодному полу прошла ко мне.
— Устала. Нет сил даже на то, чтобы заснуть. Пятая ночь. Безумие. Отчаяние. Слезы. Кровь. Разочарование в людях. Я их ненавижу!.. Люди? Люди, что вы делаете? Зачем вы поступаете с нами как с грязью? Я не грязь, нет…
Кристи рассмеялась. Но ее хохот прозвучал очень печально. Чувствовалась та боль, которую Евгения скрывала в себе. Кристи никогда не плачет, но сейчас она позволила Евгении выйти наружу.
Мы никогда не имитировали эмоции. Мы не играли.