Наверное, он имел в виду мятую футболку. А, может, слегка растрепанные волосы? Или джинсы не первой свежести? Дина почувствовала, что ее лицо пылает, как раскаленная сковородка. Горло свело болезненным спазмом. Если до комментария по поводу внешнего вида девушка еще могла что-то возразить – например, объяснить этому заносчивому гаду, что не поговори она с Хачатуром Ашотовичем, у кофейни не было бы ни одного шанса окупить аренду – то после его слов полностью потеряла способность к связанной речи. Опустила глаза и промямлила:
- Извините. Я все учту…
- Уж будьте добры.
Он обогнул Дину, обдав горьковатым запахом парфюма, и быстро вышел из торгового центра. Ей едва хватила сил, чтобы доковылять до прилавка и спрятаться за деревянной стенкой. Там она, чуть живая, опустилась на картонку, ту, что служила ей минувшей ночью кроватью. Запрокинула голову, пытаясь не разреветься.
Больше всего на свете Дине хотелось сейчас собрать вещи и навсегда сбежать из этой чертовой кофейни. Бросить все и никогда не вспоминать ни Тараса, ни устроенную им выволочку. Будь у нее хотя бы пара тысяч в кармане, она бы так и сделала. Но пары тысяч не было. Поэтому Дина дождалась, пока перестанет щипать в носу, и отправилась разбирать привезенные продукты.
Глава 6.
ТАРАС
На душе было погано.
Настолько погано, что Тарас то и дело раздраженно сигналил замешкавшимся впереди водителям. Ну, какого лешего он сорвался? Наехал на девчонку, заставил оправдываться! Да, из-за нее он опаздывал к следователю. Так к следователю же, не к инвестору или заказчику. Чай, ничего страшного не произойдет.
Он ударил ладонями по рулю. Снова посигналил – на этот раз застрявшему на светофоре серебристому ниссану. Ругнулся сквозь зубы. Нет, дело было не только в опоздании. При виде влетевшей в торговый центр девчонки с ним что-то произошло. Тарас вдруг ощутил смесь радости, тревоги, растерянности, даже тоски. Ощутил и тут же застыдился, а застыдившись, разозлился…
Надо будет завтра как-то загладить вину. В ресторан ее сводить что ли?
Нет, к черту, никаких ресторанов! Лучше держаться на расстоянии. Вон, пусть Светка с нею общается. Помогает с закупками, там, с рекламой, кассу забирает, а он потом Соловьевой премию выплатит - за помощь сверх своих должностных обязанностей. Она только рада будет. Тарас же больше в кофейне не появится. По крайне мере, пока не вернется из Испании Мила.
Он прибыл на место с десятиминутным опозданием. Отметился у дежурного, поднялся в указанный на временном пропуске кабинет. Там, в вытянутой, как кишка, комнате, его ждал следователь. Совсем молодой, белобрысый, румяный – на вид, вчерашний школьник. Серый костюм сидел на нем, словно снятый с чужого плеча. Отцовского или старшего брата.
- Следователь Щеглов, Борис Станиславович. Веду дело Нехлюдовой и Дуплянко, - представился он, вставая из-за письменного стола и протягивая для пожатия руку.
Рука на ощупь тоже показалась Тарасу какой-то детской. А вот голос у молодого следователя не подкачал. Низкий и глубокий, он вызвал смутные ассоциации с кем-то из советских киноактеров. С кем именно, Тарас, как ни пытался, вспомнить не смог.
Ему пришлось снова в подробностях рассказать всю историю обнаружения трупов. Шаг за шагом – от решения поехать по адресу сестры технолога до звонка в полицию.
- И часто вы своих сотрудников по родственникам разыскиваете? – спросил следователь.
- Нет, первый раз, - честно ответил Тарас. Он успел тщательно продумать основание для поездки к Нехлюдовой. Разумеется, не забыл обсудить их с Генкой, чтобы тот подготовил кого надо на предприятии, если полиции вздумается задавать вопросы. Им как владельцам «ДельтоФарма» было жизненно важно, чтобы следствие не связало их компанию с уголовным делом. Не дай бог этому пацаненку в костюме придет в голову, что отравление сестер – результат подмены одной из них Нуклезерина Альфа. Можно будет сказать «гудбай» надежде на инвестиции, – Просто мы Дуплянко в хищении лекарств заподозрили. А тут она вдруг пропала. Вот я и решил сам во всем разобраться.
По крупному счету, такое объяснение мало чем отличалось от реального положения вещей. Тарас считал, что если уж врешь, то нужно отклоняться от истины дозировано, ровно на столько, на сколько это необходимо.