Уже в дверях спальни Тарас с удивлением обнаружил, что на кухне играет радио.
Что за ерунда! В их с Милой квартиры не было приемника.
Он переступил порог комнаты и пошел на звук. На полпути узнал знакомую с детства песенку: «Я гениальный сыщик». Надо же, лет сто ее не слышал. А ведь классе во втором гонял пластинку с «Бременскими музыкантами» по несколько раз на дню. Особенно любил место, где впервые появлялся заморский сыщик. Восьмилетний Тарас специально ставил на паузу допотопный проигрыватель и осторожно перемещал иголку в то место на черном диске, где трескучий мужской голос начинал со смачного «Оу, йес!».
Нет, это было не радио. Тарас замер на пороге залитой утренним солнцем кухни. Перед плитой, спиной к нему, стояла длинноногая девчонка. Свободная голубая футболка, короткие джинсовые шортики, волосы мокрые поле душа. Она пела голосом гениального сыщика, потешно пританцовывая на месте. Вокруг на задних лапах вертелся пес. Явно ждал, когда довариться то, что булькало в маленькой белой кастрюльке на огне.
- Бывал я в разных странах и если захочу, – басила девчонка, – То поздно или рано я всех разоблачу! Как мышь, крадусь во мраке! Плыву, как камбала! Я нюх, как у соба-ба-аки… – в этом месте она наставила указательный палец на Мужика и изобразила выстрел. Песик тут же рухнул на пол, претворяясь мертвым, - А глаз, как у орла!
Девушка поднесла указательный палец к губам и сдула с его кончика воображаемый дымок. Рассмеялась. Глубоко так, с хрипотцой, у Тараса аж мурашки по спине побежали. Наверное, от низких частот – голос ночной гостьи имел внушительный диапазон. И со слухом, похоже, все было в порядке.
Она присела на корточки, чтобы потрепать по животу пушистого артиста, и только тут заметила Тараса. Вздрогнула. Медленно подняла голову.
Ее глаза…
Две плошки с золотистым маслом, в которое капнули зеленой краски. Удивительные глаза. Колдовские. Тарас несколько секунд не мог заставить себя заговорить – просто смотрел в них, пытаясь вспомнить, кто он и почему тут оказался.
До него вдруг дошло, что сидящей перед ним девушке никак не четырнадцать и даже не пятнадцать лет. Она была старше. Скорее всего, студентка. Просто детские черты лица и искусственное освещение сыграли с ним вчера дурацкую шутку – заставили принять ночевавшую в подъезде девушку за подростка. Хотя какая разница, подросток или нет. Он же не в постель ее решил затащить. Просто переночевать пустил.
– Ой, – сказала гостья своим большим голосом, – А я ему… ну то есть собаке яичко варю. Корма не нашла, ну, и…
Точно. Вот же осел! Вчера Мужику ни воды не налил, не поесть не дал. Надо было в гостинице попросить, чтобы на первое время корма отсыпали. Не догадался. Как и о том, что с собаками, даже самыми мелкими, необходимо гулять по утрам…
– Вы не волнуйтесь, – залепетала девушка, поднимаясь с корточек. – Я его уже вывела. И попить дала.
– Угу, – только и нашелся, что ответить Тарас.
Щеки гостьи зарумянились. Он с запозданием сообразил, что стоит перед ней в одних трусах. Вот, блин, гостеприимный хозяин. Еще бы голяком вышел, ковыряясь в пупке. Чего там! Тарас промычал что-то маловразумительное и нырнул в ванную. Захлопывая дверь, успел услышать:
– Вам яичницу пожарить?
Яичницу? Он не ел ее те же сто лет, которые не слышал песенку гениального сыщика. Завтракал обычно в кафетерии офисного здания – круасаном, кофе, омлетом, но не яичницей. И не потому, что не любил, просто нехитрое блюдо было крепко связано с образом деда. Тот готовил его не реже четырех раз в неделю. Часто с кусочками вареной колбасы, реже – с квадратиками черного хлеба. Иногда еще посыпал почти готовую яичницу тертым сыром и зеленью.
- Сколько человечество блюд всяких наизобретало, – любил повторять дед, – А вкуснее яичницы так ничего и не придумало.
И Тарас с ним, конечно, соглашался. Он всегда соглашался с дедом. Только пару раз решился настоять на своем – сначала, когда поступал на фармфак, потом – когда женился на Миле пять лет назад. С дедом тогда отношения резко испортились. То ли потому, что он на дух не переносил новоиспеченную жену внука, то ли еще по какой причине. Как бы там ни было, с Тарасом они последние годы общались исключительно по праздникам. Звонили друг другу и сдержанно обменивались поздравлениями. Вот и все.
На вопрос про яичницу Тарас так ничего не ответил. Но когда вернулся из душа, на столе его ждала тарелка с аккуратно выложенной глазуньей. А еще кружка сваренного кофе. То есть почти полноценный завтрак – невиданная роскошь для этого дома.