2
После трех бокалов вина Дези уже не могла притворяться, будто следит за мужними живописаниями охоты на заготовленного носорога. Сидящий напротив Палмер Стоут казался мимом. У него двигались руки и губы, но Дези его не слышала, он воспринимался как двухмерная телевизионная картинка: мультяшный мужчина средних лет, с брюшком, жидкими светлыми волосами, рыжеватыми бровями, бледной кожей, кривым ртом и щеками в красных прожилках (от солнца или неумеренного потребления спиртного). Дряблая шея и решительный, рубленый подбородок – шрамов от косметической операции в полутьме не разглядишь. Губы кривились в вечно скептической усмешке, открывая ровные белые зубы. Нос мужа всегда казался Дези слишком мелким для его лица, этакий девичий носик, хотя Палмер уверял, что с таким родился. И голубые глаза казались маленькими, но взгляд быстрый и светился самоуверенностью. Лицо процветающего бывшего спортсмена, округлившееся, чуть обрюзгшее и дружелюбное. Красавцем Стоута не назовешь, но в нем привлекала общительность южанина, этакого рубахи-парня, и он заваливал Дези подарками, комплиментами и постоянным вниманием. Позже она поняла, что неистощимая энергия его ухаживаний – не страсть, а скорее привычная настырность, с какой он добивался всего, чего хотел. Они встречались четыре недели, а затем поженились на острове Тортола. Дези казалось, она была как в тумане, но теперь туман рассеивался. Что же ты наделала? Она отбросила гадкий вопрос и вновь услышала голос Палмера:
– Какой-то подонок сидел у меня на хвосте, наверное, сотню миль, – говорил он.
– Зачем?
– Отодрать мою белоснежную задницу, вот зачем! – фыркнул Сноут.
– Он чернокожий? – спросила Дези.
– Может, кубинец. Я не рассмотрел. Но уж приготовился, милая моя, встретить сукина сына! На коленях у меня лежал сеньор «глок», заряженный и взведенный.
– Ты бы стрелял на автостраде?
– Уж он бы, мать его, и не пикнул.
– Как твоя носорожиха, – сказала Дези. – Кстати, тоже сделаешь чучело?
– Только голову повешу.
– Чудно. Можно повесить над кроватью.
– А знаешь, что делают из носорожьих рогов?
– Кто делает? – спросила Дези.
– Всякие там азиаты.
Дези знала, но позволила Палмеру рассказать. История закончилась невообразимыми слухами о двухдневной эрекции.
– Представляешь? – заржал Стоут.
Дези покачала головой.
– А кому это нужно?
– Вдруг тебе когда-нибудь понадобится? – подмигнул Палмер.
Дези поискала глазами официанта. Где же обед? Сколько можно варить пасту?
Стоут подлил себе вина.
– Носорожьи рога! Надо же, господи боже! Что они еще придумают?
– Потому-то браконьеры носорогов и отстреливают, – сказала Дези.
– Да ну?
– Они на грани исчезновения. Господи, Палмер, ты где витаешь?
– Зарабатываю на жизнь. Чтобы ты могла сидеть дома, красить ноготки, смотреть канал «Дискавери» и узнавать о вымирающих видах.
– Почитай хотя бы «Нью-Йорк Таймс».
– Ах, пардон! – саркастически фыркнул Стоут. – Читал я нынче газетку, дружок!
Привычка пересыпать обыденную речь обрывками из старых рóковых песен Дези претила, но Палмеру казалась остроумной. Дези, может, и примирилась бы, если б он вечно не перевирал слова. Она была гораздо моложе Стоута, но знакома с творчеством Дилана, «Битлз», «Стоунз» и других. В колледже Дези два лета работала продавщицей в «Сэм Гуди».[4] Желая сменить тему, она спросила:
– Что нужно Дику Артемусу?
– Новый мост. – Стоут куснул рогалик. – Ерунда.
– Мост – куда?
– К какому-то захолустному острову в заливе. Передай-ка масло.
– Зачем губернатору мост в захолустье?
Стоут хмыкнул, роняя крошки.
– А зачем губернатору вообще все, дорогая? Я просто откликаюсь на зов и творю чудо.
– «Повседневная жизнь».[5]
– В самую точку.
Однажды Твилли Спри получил условный срок и приказ посещать курсы «Управление эмоциями». Класс состоял из мужчин и женщин, арестованных за вспышки ярости, – в основном в семейных скандалах. Там были мужья, избившие жен, жены, избившие мужей, и даже одна бабуля, поколотившая шестидесятидвухлетнего сына за богохульство на ужине в День благодарения. Другие одноклассники Твилли подрались в барах, устроили стычки в азартных играх и потасовки на трибунах во время матча «Дельфинов Майами». Трое стреляли в незнакомых людей в дорожных конфликтах, из них двое были ранены ответным огнем. И еще там был Твилли.
Преподаватель на курсах самоконтроля представился опытным психиатром. Звали его доктор Бостон. В первый день он предложил классу написать короткое сочинение на тему «Вот уж что меня действительно бесит». Пока слушатели писали, доктор Бостон листал присланные из суда желтые папки с делами. Прочитав дело Твилли Спри, доктор отложил его папку в сторону.