– Вы желаете работать у нас?
Грера продолжала слать в мой мозг образы чего-то. Чего – я не могла понять. Некоей липкой черной дряни, схемы химических соединений, контуры квадратов уровня СЕ. Я начинала злиться. На собственную беспомощность, неспособность ее понять – все было слишком сложно, каждый образ нагонял тоску и страх, все картинки из головы хотелось вышвырнуть, как покрытые плесенью фантики.
– Желаю, – ответила я спустя такую паузу, что мистер Бейкер, владелец довольно успешной фирмы «PrintaCo», вероятно, успел подумать, что посетительница использует кабинетный стул для сна.
– Хорошо, – директор все еще держал позитивный настрой. – Работали когда-нибудь с широкоформатной печатью? Рисовали эскизы от руки? Есть ли у вас художественное образование?
Грера выкатывала в моем сознании пласты данных, написанных не то символами родной планеты, не то Комиссионной вязью – у меня ныли виски. И грохотало на фоне предчувствие дурных перемен. Вот он, этот человек, сидящий за столом руководителя, не понимает, что времени у нас в обрез. Мирного времени, солнечного и хорошего. Ему невдомек…
Я поняла, что думаю совсем как когда-то в баре. Вокруг тогда веселился и напивался народ, а мне хотелось разнести стены притона в клочья – все эти люди тратили время собственной жизни напрасно. Это вызывало досаду, разочарование и злость. Простые, примитивные, они не понимали, что мы ходим по очень тонкой грани, что, помимо Комиссионеров, карающих нас и нас же пытающихся защитить, существует что-то еще. И об этом «чем-то» настойчиво толковала Грера.
– Не понимаю… – прошептала я, ощущая, что теряю эмоциональный контроль.
– Не понимаете? – вскинул брови Бейкер. – Эскизы масляными красками, карандашом. Мы не все создаем в дизайнерских программах, некоторые клиенты ценят уникальность паттернов картины. Желают, чтобы была вложена душа…
– Душа… – Отозвалась я эхом, понимая, что выгляжу в его глазах как наркоман, неспособный полностью распахнуть после бессонной ночи веки. Но я была занята Грерой, провальными попытками ее понять.
– Ну да. У нас много богатых и требовательных клиентов, им мы предоставляем эксклюзив. Конечно, большая часть продукции – это либо копи-принты известных творений, либо удачная раскладка на триптихи фотографий. Вы ведь занимаетесь фотографией?
– Занимаюсь.
– Отлично.
Он ждал от меня чего-то. Наверное, того, что сейчас я начну расхваливать собственные достоинства и положительные качества. Но я молчала, напрочь придавленная теми объемами неясных символов, которые вывалил на меня Хвост.
«Я не могу расшифровать».
«В твоей голове отсутствуют нужные знания. Напрямую передать не могу».
Обреченность. Желчная обреченность внутри. Я обычный человек без высшего образования, да и не помогло бы оно в данном случае. Будь я профессором химии, и то спеклась бы от взгляда на формулы, которыми поливала меня Грера. Возможно, поняла бы часть из них, но точно не все.
– Бесполезно…
Кажется, я опять прошептала это вслух. Вот почему была нужна защита от Комиссионных камер, ты прокалываешься, когда находишься в стрессе, обессилен, утомлен.
– Простите? – Бейкер постепенно терял добродушие, понимая, что я либо неадекватна, либо не в себе. Он, по всей видимости, от души желал принять кого-то на работу, но его дружелюбие таяло от моей тотальной незаинтересованности в теме беседы.
– Вы работаете с красками?
У меня дымилась от перегруза голова.
– Вы желаете пройти стажировку?
Последняя картина, переданная Грерой мне прямо в центр восприятия, ударила, как бомба, – обезличенные тела, покрытые копотью дома, множество людей в скафандрах – Комиссионеры. Они выживут, а вот обычные люди…
– Нет, не заинтересована. – Мне было не до Бейкера, мне было не до собеседования. Я просто встала со стула и двинулась на выход – Лиам, конечно, спросит, почему так произошло. Но люди так переменчивы, так непредсказуемы, находясь во власти эмоций, что объяснение «я передумала» зачтется, как правдивое. – Я не хочу у вас стажироваться.
Я покинула кабинет, оставив изумленного человека в синем пиджаке гадать, что именно пошло не так. По коридору шагала, стараясь держать нейтральное выражение лица, ровную походку и прямую спину. Внутри меня, однако, все шаталось.
«Это можно… предотвратить?»
«Да».
«Как?»
«Передай. Контроль. Над телом».
«Он меня убьет. Или другие…»
«Тогда. Без вариантов».