- Когда она пропала, я чуть с ума не сошёл, - рассказывал Мо, всё больше заплетающимся языком. – Шериф в нашем городе… только штаны протирал. Я все деньги пустил на частных детективов. Все деньги. Продал дом с участком, в магазине жил. Зачем мне дом, когда я остался один? Ни жены, ни… Целый год продолжались поиски. Я уже ни на что не надеялся, когда этот последний детектив мне принёс вести. В этом самом городе один из этих бандитов снимал комнатёнку. И с ним как будто видели девушку, похожую по описанию на… на Белль. Я тогда продал последнее, что у меня оставалось – магазин, и поехал сюда. Я собирался отдать ему все деньги. Если понадобится, на коленях его просить, чтобы он только мою девочку вернул. Она же последнее, что у меня вообще осталось, понимаешь?
- Понимаю, - ответил Крокодил и Морис почему-то ему поверил.
Они выпили.
- Я бы не пережил, если бы этот Билл мне сказал, что моей девочки больше нет… Я пришёл к нему с пакетом денег. Он меня не хотел впускать, загородил проход. Я его всё равно в сторону оттолкнул, когда её увидел. Она сидела на койке и в окно смотрела. На ней, знаешь, такое платьице было, как на кукле, с пуговицами на спине. Я ей в детстве дарил много кукол… Она сама так на куклу стала похожа, что я испугался… Как же объяснить? Понимаешь, я вбежал, на колени перед ней грохнулся, стал звать, а она даже в мою сторону не взглянула. В окно смотрела. Не вздрогнула даже. …А на ноге у неё верёвка… этот гад её за щиколотку к трубе привязал, как щенка. Ты теперь понимаешь, почему я на тебя накинулся? Хотел уже в зоопарк идти…
- Да уж. И что ты сделал тогда? – спросил Крокодил, уже предвидя развязку.
- Я стал развязывать верёвку. - Продолжил Мо, тихим охрипшим голосом. – Руки у меня вспотели. Не слушались совсем. И я полез в карман. У меня в одном из кармашков жилета ножницы завалялись по старой памяти. Я ими раньше черенки у цветов подрезал. Хотел эту чёртову верёвку перерезать. Мне важнее всего тогда было её увести подальше от этого места. Уже за руку взял, чтобы уйти. Только этот ублюдок дорогу загородил. Он меня толкнул в плечо, что-то сказал… уже не помню, но, кажется, он был против, чтобы я уводил Белль. Не знаю, что на меня нашло. Я испугался, что он сейчас меня выпроводит и снова сбежит… А Белль так и останется при нём. Ей нужна была помощь… это ненормально, то что она так сидела… И я воткнул ножницы ему в горло.
Голос у Мо совсем осип, и он смочил горло очередным глотком из стакана.
- Кровища брызнула. Но я уже не мог остановиться. Целый год этот ублюдок мучил мою девочку… довёл её до безумия. Я ещё пару раз всадил ножницы ему в горло, а он продолжал на меня смотреть своими бесстыжими глазами. Он и мёртвый надо мной потешался. Старый бесполезный тюфяк, который за собственной дочерью не уследил. В последний раз я всадил ножницы прямо в эти глаза. И только тогда опомнился, что натворил. – Мо растёр руками лицо и продолжил. – Я хотел достать ножницы, но они застряли, руки соскальзывали… А потом я заметил, что Белль исчезла. А дверь открыта. Я выглянул в окно – она за угол дома заворчивала. Так и шла босиком. Кусок верёвки по асфальту за ней волочился. Я кинулся из квартиры, но она как под землю провалилась. Уже вечер был, темно. Я чуть на патрульную машину не натолкнулся. А у меня руки в крови, рубашка… Про Билла вспомнил. Вернулся, отпечатки стирал…
Рассказ Мо стал совсем сбивчивым. О том, что Белль попала в больницу, он узнал через неделю. Убийство Билли списали на неё, даже расследовать ничего не стали. Как только улеглась шумиха, он наведался в больницу. Белль его сразу вспомнила, но от этого стало только хуже. Началась истерика, трое санитаров не могли её удержать – буянила, пока не сделали укол. Доктор Хоппер убедил Френча, что пока длится терапия Белль лучше не беспокоить воспоминаниями.
Так Морис и осел в этом городе. Летом подрабатывал садовником в пригороде – стрижка газонов, кустов, зимой – дворничал и в магазине игрушек – ночным сторожем. И время от времени навещал Белль, стараясь не показываться ей на глаза. Так продолжалось почти шесть лет, а потом Белль выписали. Доктор Хоппер тогда объяснил Морису, что радоваться не стоит, Белль не вылечилась полностью, но и лучше ей уже не будет. Что воспоминания нужно блокировать, иначе снова случится срыв.
Морис помогал, как мог. Уступил место сторожа вместо себя в магазин игрушек и зазывалой, хотя начальник и упирался. Тогда Мо предложил часть суммы платить из своего кармана. Крокодил в это время думал о сыне. А смог бы он вот так? Стоять в стороне, не смея показаться на глаза?
- Она у меня всё время на виду была. Такая дурная в этих ушах, - с улыбкой продолжил рассказывать Мо. - Я чуть с ума не сошёл, когда её уволили. Я даже не знал, что она с кем-то квартиру снимает! А когда вас вместе увидел… Без обид, но ты был раз в пять хуже, чем Билл.
- Спасибо. Я отца Белль тоже по-другому себе представлял.
- А что, я? Ты себя-то видел? Старый, страшный, как война во Вьетнаме… живёшь, как голубь, на чердаке. В зоопарке дерьмо убираешь. Что она в тебе нашла?
- Это моё неповторимое крокодилье обаяние. – Криво улыбнулся Крокодил, продемонстрировав железную коронку. - Если я в твоих глазах был таким чудовищем, чего же ты сразу с лопатой меня не подкараулил?
- Она такой счастливой выглядела. Да и Хоппер меня убеждал, что в последнее время её состояние разительно улучшилось. Она стала увереннее, более открытой… только этот Хоппер почему-то напирал на то, что это заслуга исключительно лекарств. Белль о тебе не рассказывала ему. Непонятно… Но если ей стало лучше… - Мо пожал плечами. – И я решил повременить с расправой.
Крокодил посмотрел на этого раскрасневшегося после выпитого милого толстячка и вспомнил, как стрелял в Белль из пневматики. Нет. Об этом случае он ему точно рассказывать не будет. Никогда.
- Но это ваше бегство… денег на детективов у меня не было. Я думал, сам пойму, куда вы направились. На чердак ваш наведался… Ничерта там не нашёл, только взбесился. За гамак, если что, извини.
- Да ничего. Мы всё равно его как сетку для шмоток использовали…
- А потом я узнал, что ты не просто уборщик в зоопарке, - сообщил Френч, подложив кулак под обвисший подбородок, и посмотрел на крокодила мутным от алкоголя взглядом. – В городе объявилась эта рыжая… вынюхивала всё про тебя. И меня спрашивала. Я её тоже спросил. Зачем это ей понадобился городской дурачок, который только на гармошке играет? Она так смеяться начала, я думал - у меня кровь из ушей брызнет. А потом говорит – это он, мол, только прикидывается. Он на самом деле наёмный убийца.
Крокодил хмуро посмотрел на донышко стакана, где бренчали подтаявшие льдинки.
- Надо ещё заказать…
- Так это правда? – спросил Морис, после того, как официантка принесла им ещё выпивки.
- Был когда-то.
- А Белль знает?
Крокодил кивнул. От всего этого разговора ему стало муторно и неудобно. Даже виски не помогал расслабиться. Может, было бы лучше, если бы Морис всё-таки забил его своей лопатой?
…
С Мо Френчем они засиделись в баре основательно. Мо так развезло, что он начал рассказывать, какой Белль была в детстве. Крокодил слушал и поддакивал. Потом он вёл Френча до квартиры, а тот всю дорогу что-то втолковывал ему о звёздах, которые мельтешат у него перед глазами, как бешеные. Уже на подходе к дому, где бывший цветочник снимал квартиру, они вместе блевали в сточную канаву.
- Чёрт, и вижу, что ты не плохой мужик, но… чего ж ты такой страшной, а?.. не дай бог, у внуков такие носы бу… дут… - сообщил Мо, когда крокодил сгрузил его тушу в прихожей и уже собирался уходить.
- Чего ты к носу привязался… внуки?
- Эй, крокодил… - снова позвал Мо.
- Чего?
- Ты любишь её?
- Люблю.
- Знаешь, мне уже… всё равно, чем ты занимался, - неохотно признался бывший цветочник. Язык у него еле ворочался. - Ты только пообещай мне, что с ней всё.. всё-всё будет в порядке. У меня никого больше не осталось… Я и живу-то, пока знаю, что она здорова и невредима… В целом. Пообещай, что не обидишь сам, что пальцем… не тронешь её, понял? И защитишь, если…