— Ты знаешь, откуда меня вытащила Марита?
— Нет, — не удивилась приобретенному голосу, — потом скажешь.
— Конечно потом!
— Сателла, не ругайся, — просила подругу, она сняла обувь и вымыв руки потребовала воду и бинты. Я ей все предоставила. Но она никак не успокаивалась:
— Такая важная личность ушла из-под моего ножа, — операция и прибыль, а еще репутация. Даже не знаю чем ее отблагодарить и возместить, — Я тебя люблю, но в следующий раз прибью, Тассия! Утоплю в ближайшей реке, и плевать что ты русалка! — тут на меня посмотрел осьминог и закатил глаза со словами:
— Дожил, русалке должен! — тут дриада не поняла, что произошло, но когда я показала и рассказала, кого именно притащила в дом, она заткнула свой словесный фонтан и приступила к лечению. При этом сказав лишь одно, но не мне, а осьминогу:
— Вас никто не принуждает, не хотите не надо, — его окутало зеленое свечение. Раны постепенно затягивались, но по словам дриады ему все равно нужен покой, на неделю точно. Раны затянулись, а вот магический узор и энергетическая составляющая нуждается в отдыхе. Как и собранные ребра. Она их зафиксировала, но им необходим покой. Он сильно пострадал, когда выбирался из стальной сети.
— Спасибо, — поблагодарил ее осьминог.
Подруга фыркнула, что я ей должна и ушла на работу. А мы с сыном и неблагодарным осьминогом остались одни. Мальчик просил с ним поиграть, порисовать и еще много чего. Я не отказывала. Из-под его руки выходили картинки животных, морских обитателей, коряво, криво, но мило и симпатично. Талант явно есть. Потом настала очередь сказок. У меня есть книги с детскими сказками. Покупала для себя, а пригодились для сына. Под вечер, когда язык мой с непривычки устал, и говорить было тяжело, отправила его спать. Перед этим накормив, и не только сына, а еще и того самого неблагодарного типа. Марита принесла ужин из трактира. Его передал шеф и сказал что будет рад такому помощнику как мой сын. У него прекрасно получилось нарезать и чистить овощи.
— Русалка, тебя ведь Тассией зовут? — послышался голос осьминога.
— Допустим, — сказала я.
— Я тебе должен, — голос как будто он мне одолжение делает. Но нет, — просто я не думал, что русалка поможет мне, думал, ты бросишь меня где-нибудь в подворотне, а ты не только домой принесла, лекаря позвала, но и накормила, — рассмеялся, — кому скажу, не поверят. Меня, правителя Чернильного клана спасла русалка, накормила, приютила и даже спать уложила, — заливистый смех и треск ребер, скривился от боли и сказал: — рано радуюсь, больно, зараза.
— Что с тобой произошло? Как в сети попал?
— Увидела следы стального плетения? — показал на раны.
— Да.
— Между нами осьминогами и вами русалками война идет, сколько себя помню, а это пять веков, — много, но я молчу, — и все это время мы бьемся за территорию. И никогда не одерживали победу, как ваши, так и наши. Все оставались при своем. А тут победа была близка, «Пенная бухта» уже грела нам руки, мы праздновали победу, как прошлась волна и всех, кто был на расстоянии трехсот метров вокруг, затянуло в стальную сеть. И твоих и моих сородичей. Контрабандисты из пустынных земель ловили экзотику для тех правителей. А русалки и мы осьминоги можем быть как в гареме, так и на кухонном столе, — вспомнилось как я сюда попала и где очнулась, смех и слезы, — знакомо? — спросил осьминог.
— Не то слово. Меня одурманили, и продали гоблинам, проснулась я в чане с водой, вокруг плавала морковка, лучок, картошечка, еще что-то из съестного, рот закрыт, руки связны, а на человеческую форму никак не перейти. Если бы не страж, прибежавший по наводке рыбаков, я стала бы частью супа. И так до сих пор не знаю какого, рыбного или мясного, — осьминог смеялся в голос. Сын спал, а мы разговаривали.
— Забавная ты, Тассия, — сказал осьминог, — мое имя Урсул, из клана «Чернильного марева», точнее я его глава. Но не знаю, верну ли я себе это звание. А может придется сдать пост и быть одним из генералов.
— А это плохо?
— Нет, но лучше глава, чем подчиненный. К тому же, вкус власти я уже испробовал. Так почему я должен ее отдавать?
— Да, нужно за титул сражаться. И вообще, давай спать. Утро скоро, а мне еще работать, — осьминог сказал лишь одно:
— Тассия, мне плевать из какого ты народа и рода, ты моя тииль, — что значит спасительница, — а я твой таиль, — что значит должник, — так что не отвертишься от меня, пока не отдам долг. А когда я его отдам, вопрос времени, — что правда, то правда. При моей спокойной жизни, с минимум опасностей долг жизни отдать не так-то просто. Значит, Урсул будет долго рядом со мной. С одной стороны я не против, с другой у меня своя жизнь и его присутствие не всегда будет на пользу. Но с этим мы разберемся, а пока ответила:
— Я и не собиралась.
На этом разговор закончен. Мы спали. Сын сопел мне в плечо, а я его обнимала. Быстро уснул и Урсул. Его дыхание я слышала и под него уснула. Утром осьминога на матраце не было, сложено одеяло, заправлено все аккуратно, а с кухни доносился запах еды. Вкусно, на этот запах проснулся сын, подошел к Урсулу и спросил, теребя его за верхний халат:
— Ты точно не мой папа? — но я ответила за него:
— Точно, — осьминог улыбался и раскладывал яичницу по тарелкам, — вкусно пахнет, не думала, глава Чернильного клана готовит, — смотрела на Урсула, а тот ответил:
— Я не всегда главой был, да и не из благородных я, как тот же главный страж в вашем городе. Он таким родился, а я всего добился, вышел с низов, — и тут шикнул, не так повернулся, и боль отдалась в боку, — черт! Думал, все прошло, но видимо нет. Лучше не напрягаться, — съел и пошел в кровать, — мне нужно полежать, — сказал осьминог и пошел на свое место. Мы все съели, вымыла посуду, стала собираться на работу в трактир.
— Мам, а дядя Урсул? Его дома оставим?
— Ему нужен отдых, — сказала сыну, — а мы пока с тобой к Марите пойдем, тетушке помогать. У меня вечером концерт, а днем работа, ее никто не отменял.
— А кем ты работаешь? — вопрос от Урсула.
— Днем помогаю на кухне, в зале трактира, а вечером пою, — сказала и поймала удивленный взгляд осьминога, — что-то не так?
— Ты — мурена? — я опешила от такого вопроса, но он не дождавшись ответа сказал еще одно: — раз ты мурена, то почему разговариваешь? Вы же немые! — на что я сняла с шеи ракушку и продемонстрировала свою немоту, говорю, но голос не дрожит, — ясно, говорящий артефакт, — и рассмеялся, — где такой достала, — а потом добавил, — это не важно.
— А что важно? — спросила, надев артефакт обратно.
— То, что меня спасла не просто русалка, а мурена, — смех и треск ребер, — зараза! И смех и слезы!
— Не пойму, над чем ты смеешься? Ну, мурена и дальше что?
— Как ты не поймешь? Твой народ и у русалок не в почете, считают ваших падальщиками, — я не отрицаю, так как и правда обо мне именно такого мнения те, кто не знает ближе, — и наши твоих сородичей не переносят, вы все-таки русалки и не важно, что одиночки. Вы с хвостом и плавниками, а значит враги. Так понятно?
— Вполне, — сказала я, — только мне плевать на разборки за территорию, — показала на квартиру и попросила, — не уходи из дома, — добавила, — а то столкнешься со стражами, и мало того, познакомишься с Сальмиром, — тот скривился, — именно, поэтому сиди дома и отдыхай, как лекарь рекомендовал.
— Как скажешь, — пообещал осьминог.
Но я видела в глазах протест и махнув рукой, со словами не маленький, взяла сына за руку и пошла на работу. Он наблюдал за нашим разговором с осьминогом и молчал, лишь когда вышли из квартиры и шли на работу, он спросил:
— Мам, а почему вы с дядей враги? Вы же хорошо общаетесь?