- Я обязательно вернусь ради Саске и Итачи, - решительно кивнула женщина и, перегнувшись через стол, легко поцеловала мужа в уголок губ. - И ради тебя, конечно, - мягко улыбнулась она. Глава клана чуть кивнул, закрывая глаза и наслаждаясь этим чувством близости родного человека, обволакивающего его, точно кокон. И этот тонкий аромат духов Микото… Она с детства пахла одними и теми же цветами. Фугаку открыл глаза только тогда, когда это сладостное чувство стало пропадать, но в его кабинете до сих пор витал любимый аромат. Микото уже вышла, отправившись на опасную встречу с неизвестностью, и её мужеству можно было лишь позавидовать. И Фугаку это мужество пригодится, чтобы решить судьбу клана. Слова бывшей учительницы не покидали его мысли и он, как глава клана, прокручивал варианты возможного будущего. Единственное, к чему он пришел, так это к пониманию того, что в Конохе у Учих будущего нет.
***
Микото стояла у заднего входа в квартал Узумаки и ждала того, кто проведет её внутрь. Это мог сделать только член красноволосого клана, но что-то никто не спешил показываться. А женщина все больше и больше нервничала. Час дня уже полчаса как наступил, а ничего не менялось. Может быть, надо было выйти к главным воротам? Или её просто обманули? Учиха занялась дыхательной гимнастикой, стараясь восстановить пошатнувшееся душевное равновесие и привести мысли в относительный порядок. И чего она паникует?.. Пожалуй, это глупый вопрос. Никто, кроме Кушины, не мог пользоваться металлической пластинкой, как способом связи, хотя бы потому, что реагировали эти пластинки только на её чакру и чакру Микото, а также их подруги. По уже известной причине передать сообщение последняя не могла. Был вариант с тем, что сообщение написал Наруто, чакра ребенка очень часто похожа на материнскую, но Микото не верила в эту версию. Не настолько гениальным был сын Кушины, чтобы вот так сразу распознать назначение пластины. Да и как он её нашел? Или это всё гены Узумаки? Пока женщина могла лишь изводить себя догадками. Не помогала уже и дыхательная гимнастика, которой Учиху когда-то обучила Морико-сенсей.
- Микото-сан, - раздался детский голосок рядом с Учихой. Женщина вздрогнула, удивленно посмотрев на того, кто позвал её по имени. И сердце тут же болезненно сжалось, уйдя в пятки. На неё смотрели большие голубые глаза светловолосого мальчика, почти полной копии Минато, разве что полоски на щеках отличали их, да черты и овал лица, как у Кушины… В мальчике женщина мгновенно признала потерявшегося Наруто. Без нескольких месяцев пятилетний малыш взял Микото за руку и повел за собой в квартал Узумаки. Барьер, ограждающий дома клана долгожителей, пропустил Учиху.
- Мама! Мама, я привел Микото-сан! - радостно заголосил тут же преобразившийся Наруто, стоило им только зайти на территорию клана Узумаки. Отчужденность и некая угрюмость, что присутствовала у него за пределами барьера, слетела, как некачественное хенге. Голубые глаза заискрились неподдельной радостью, а на губах расцвела улыбка. Из-за угла дома вышла не высокая, но и не низкая красноволосая женщина, облаченная в черную водолазку и темно-синие бриджи с множеством карманов, подпоясанные ремнем с подсумками. Во взгляде синих глаз, обращенном на маленького Узумаки, не было ничего, кроме любви и нежности. Наруто подбежал к красноволосой и с разбегу запрыгнул на неё, обнимая и радостно смеясь.
Микото потеряла дар речи. Перед ней стояла её подруга. Её умершая подруга. У Учихи сперло дыхание. Лишь немыслимым усилием воли женщина держала себя в вертикальном положении, хотя и чувствовала, как слабеют и становятся ватными ноги, как подгибаются колени, а душа предательски уходит в пятки, настойчиво желая потеснить уже занявшее там место сердце. Женщина чувствовала, как холодеют её руки и всё внутри неё замерзает, покрываясь корочкой льда. Становилось трудно дышать. На глаза наворачивались слёзы. Узумаки Кушина жива? Действительно жива?.. Но…
Учиха увидела торчащие из волос красные уши.
И девять алых хвостов за спиной женщины.
Как сквозь толщу воды слабых сенсорных чувств Микото коснулось ощущение чужой чакры, слегка обжигающей и горячей, агрессивной, сжигающей и мягкой, ассоциирующейся с водой. Последнее ощущение шло сразу и от Наруто, и от той, кого он назвал мамой. А сама “мама” излучала сразу три этих ощущения. Что за странная чакра?! Что за хвосты и уши? Как помнила Микото, у её подруги ничего подобного не наблюдалось даже тогда, когда та теряла контроль над печатью, что было случаем редким, но запоминающимся на всю жизнь. Тогда что это за существо, выдающее себя за Кушину? В том, что это не хенге, Учиха не сомневалась. Кто-кто, а Учихи разбирались в иллюзиях лучше всех.
Женщина на всякий случай просветила псевдо-Кушину шаринганом, но это лишь добавило вопросов…
- Наруто, отойди от неё! - вскричала обеспокоенная Микото, удостоверившаяся только в том, что красноволосая не человек. Мальчик на руках у хвостатой непонимающе посмотрел на Учиху, удивленно хлопая ресницами. А потом порывисто обнял за шею красноволосую, нахмурившись и надув губы.
- Ты хочешь забрать у меня маму! - обвинил он Микото с таким злым и обиженным видом, что Учиха в очередной раз растерялась, не зная, как и реагировать. Непозволительно для шиноби так расслабляться и терять бдительность… Но ведь женщина в последние годы была простой домохозяйкой, редко тренируясь. И на задания она уже давным-давно не ходила. Псевдо-Кушина улыбнулась, ласково погладив джинчурики по голове.
- Ми-тян, ты можешь быть удивлена моим внешним видом и не верить мне, но это я, Кушина, - мягко улыбаясь, подала голос Узумаки. Холодным ручейком он просачивался через мысли паниковавшей Микото, даря покой и лишая сил сопротивляться. И это обращение. Ми-тян… Так к ней обращалась лишь Кушина. Но может эта хвостатая просто откуда-то знает о том, что знала и сама Микото, и Кушина? Вот так сразу верить незнакомке с внешностью подруги Учиха не собиралась. - Давай пройдем в дом, - красноволосая кивнула на двухэтажный дом, в котором когда-то жил Йондайме Хокаге с женой, - и я тебе расскажу, как до такого докатилась и кто в этом виноват.
Сопротивляться не хотелось. Хотелось, поверив такому родному и дорогому голосу, идти за этой женщиной куда угодно. Микото чувствовала, что перед ней Кушина. Почти была уверена в этом. Но в то же время ей не верилось, что обладательница девяти хвостов и ушей - удивительным образом вернувшаяся к жизни Узумаки. И Учиха разрывалась, не зная, чему и верить.
- Расскажи… сейчас… здесь, - голос Микото оказался настолько глухим и надтреснутым, что она и сама не узнала его. Будто говорила не она, а кто-то другой. Самозванка тяжело вздохнула, прикрыв глаза, но возмущаться не стала. “Она спокойнее Кушины. Следовательно, она не моя подруга”, - пришла к такому выводу Учиха, но, даже руководствуясь такой логикой, не могла избавиться от ощущения, что перед ней жена Минато Намикадзе.
- Минато запечатал Девятихвостого лиса в нашем сыне, в Наруто. А вместе с демоном он запечатал и части наших знаний и душ, чтобы мы могли прийти на помощь сыну, если понадобимся, - начала рассказывать красноволосая. Малыш в её руках затаил дыхание, навострив уши и стараясь не упустить ни одного слова. Микото тоже внимательно слушала, размышляя о том, можно ли верить словам самозванки. - Но я с детства была джинчурики Лиса, и его подсознание приняло меня, как его часть. Обычно он “перерабатывает” всё, что попадает в него, но я воспринялась им как нечто родное. Наши сущности слились, и… Теперь я и Девятихвостый лис Курама, и Узумаки Кушина, - женщина грустно усмехнулась, посмотрев на ошарашенную Микото. - Хочешь верь, хочешь нет. Я ненавижу Коноху за то, что они так обращались с моим сыном, за то, как они поступают. Но я люблю Наруто. Он мой единственный сын, самое дорогое моё сокровище. И ты, Ми-тян, с Фугаку не чужие мне люди, - продолжала и продолжала говорить Узумаки, а Учиха все-таки не выдержала. Она рухнула на колени, разрыдавшись. Но даже сквозь поток слёз она продолжала смотреть на подругу без надежды унять разразившуюся в сердце бурю. Жива… Жива! Что может быть важнее этого?!