Кьюби сразу не понравилось то, что смуглую малышку, с короткими светло-зелеными волосами и пронзительными янтарными глазами, здесь ненавидели и относились как к грязи. Конечно, смельчаков открыто конфликтовать с джинчурики не находилось, но красноречивых взглядов и шепотков хватало, чтобы доводить девочку почти до истерики. Кушина ненавидела всем сердцем тех, кто так относился к детям. Даже если в этих детях запечатаны демоны. Еще больше демонесса ненавидела глав деревни, которые такое отношение к своим джинчурики не только не порицали, но и как будто одобряли! А как еще можно расценить то, что за малышкой не велась слежка и её никто не охранял?! Да даже за Наруто АНБУ следили, пусть и не вмешивались, когда того избивали. Тут же на джинчурики внимания вообще не обращали. Потому выкрасть малышку, оставив вместо неё болванку, которой хватит дня на два, ничего Кураме не стоило. А след демонической чакры могут списать и на девочку. Всё-таки Курама не идеально скрывала свою чакру, являясь целиком и полностью сгустком из неё.
Огромное насекомое, являющиеся хвостатым демоном, висело в воздухе, в абсолютном “ничто”. Пространство вокруг переливалось всеми цветами радуги и поблескивало редкими серебристыми звездами, не служившими источниками освещения, так как весь этот сюррелистический мир освещался как-то сам по себе. Тут просто не было понятия тьма или тень. Ярко, светло… Внутренний мир юной джинчурики, в которой был запечатан Нанаби, разительно отличался от внутреннего мира Наруто. Кушина-Курама, краем глаза рассматривая место, в которое сама же и залезла, задумалась о том, а какая стихия доступна смуглой зеленоволосой девочке? Легкий порыв ветра, взметнувший алые волосы незванной гостьи ответил на её мысленный вопрос. Демонесса весело хмыкнула.
- Забавно… Хвалящийся своей силой Курама проиграл какой-то человеческой женщине. - Произнес насмешливо летающий биджу-насекомое. Кьюби не обратила на его выпад ровно никакого внимания, давно приняв себя такой, какая она есть.
- Курама никому не проигрывал. И я и есть Курама. При этом я и Кушина. - Пояснила она, тем не менее ни капли не переживая из-за слов Нанаби. Женщина равнодушно смотрела синими глазами на своего… родственника? Все-таки, всех хвостатых можно назвать братьями. У них один создатель - Рикудо. И один… одна “мать” - Десятихвостый. Девятихвостая встряхнула головой, откидывая свои волосы за спину. - Можно сказать, что я эволюционировала и стала более совершенным существом. Санби и Шукаку же переродились. Теперь вместо них есть моя приемная дочь Камеко и Гаара. - От удивления семихвостый резко сел на то, что являлось в этом пространстве полом. - Не знаю как, но люди смогли выжечь их личность и разум. - С толикой грусти поведала Кушина, сжав кулаки. Ненависть. Ярость. Те самые чувства, делающие Девятихвостую самым опасным противником. Без этих двух компонентов её безумно огромный запас чакры не становится таким разрушительно-ядовитым. Как же демонесса хотела добраться до тех, кто виновен в том, что случилось с её братьями-биджу, и убивать их так медленно, так болезненно, чтобы они сами лишились разума. Но, к сожалению, Кушина не знала, кто виновен и кому ей мстить, её душила лишь бессильная злоба, с которой женщина пока успешно справлялась. Вырастить детей и поднять Узушио на новый уровень - это были первостепенные задачи. Остальное являлось пока что неважным…
- И ты предлагаешь мне слиться с моей носительницей? - Уточнил более безэмоциональным голосом обычно веселый Чомей. Самый веселый и беспечный из всех девяти демонов. Курама, внимательно смотря на семихвостого, - у которого на деле был один хвост, а остальные хвосты заменяли шесть крыльев, - отрицательно покачала головой.
- Не обязательно… Думаю, можно сделать так, что ты со своей джинчурики будешь связан, но при этом иметь отдельное тело. Правда, наверное, тебе все-таки придется с кем-то слиться… - Девятихвостая задумалась, прикидывая то, что можно сделать. - Хотя, ты, пожалуй, был самым человечным из нас и тебе необязательно с кем-то сливаться, может будет достаточно выбрать человеческий образ и закрепить его, заодно поглотив копию человеческих инстинктов и реакций… Я-то не имею физического тела, слившись с душой предыдущей джинчурики и выбираясь из сына в виде огромного сгустка чакры. Если я потрачу весь свой запас, просто вернусь в печать сына. При этом я чувствую себя, как полноценный человек, с некоторыми поправками, - задумчиво говорила Курама, раздумывая над всем этим. Настаивать на слиянии Чоумея и его юной джинчурики она даже не думала, тем более если были другие варианты и их искал сам Семихвостый. Чоумей явно развеселился, услышав рассуждения Девятихвостой.
- О, тогда я могу выбрать внешность, да? - Насмешливо уточнил Нанаби, смотря на Кушину. Смотря на демона, нельзя было определить, куда и на что он смотрит, так как глаза у него были не такими, как у людей или животных. Все-таки он насекомое… Но Кураме это не мешало чувствовать взгляд своего родственника. И ничего, кроме азарта и веселья во взгляде Семихвостого биджу не ощущалось. Хорошо это или плохо демонесса не знала, но считала что это всяко лучше злобы и ненависти, когда-то характерных для неё самой. Только подумать, когда-то презирающая и ненавидящая людей Курама сама придерживается человеческого облика и предлагает другим хвостатым тоже самое… Уму непостижимо!
- Да. - Кивнула красноволосая, составляя расчеты для будущей печати. Всё-таки быть Узумаки очень даже здорово, одно то, что в уме можно создать практически любую печать, радовало демоническое сердце Курамы. Вопрос был лишь в изощренности создателя печати и времени, которым он располагал. Торопиться Кушине было некуда, но и слишком затягивать тоже не стоило. Поставив для себя максимум двенадцать часов, Девятихвостая занялась созданием печати в уме, а что творилось в голове Чоумея её вообще сейчас не волновало.
***
Наруто что-то радостно вещал внимательно слушающему его Гааре. Итачи сидел рядом с ними, иногда поправляя Узумаки или спрашивая что-то у бывшего джинчурики однохвостого. Их временный лагерь охраняли сейчас лишь Какаши и Ёру, в то время как Яманака Осаму и Узумаки Райто вели задушевную беседу с Яшамару… И не сказать, что бы последний был особо против. Как-то странно было то, что он совершенно не испытывал неприязнь к своим фактически похитителям и даже охотно с ними общался. Это всё воздействие печати Кушины? Обаяние собеседников? Или сам Яшамару подсознательно хотел с ними подружиться? Много подобных вопросов рождалось в голове бывшего джонина Суны, но все они как один исчезали, стоили Райто начать травить новый анекдот или Осаму рассказать очередную веселую историю, с участием его клана. Юная химе клана Яманака, маленькая Ино была непоседливым и активным ребенком, которого в клане все очень любили за добрый нрав, легкий характер, врожденное чувство такта и недюжую проницательность. Скрыть что-то от мелкой егозы, любящей шалости, было не так-то просто. А в какие приключения она влезала, затаскивая теперь в них и своих новых друзей из Узушио… Яшамару слушал и чувствовал, как в душе зарождается предательское тепло. Он никогда не ощущал ничего подобного, слушая от кого-то о Суне. Или это из-за того, с какой любовью и нежностью его новые знакомые рассказывали о своей деревне и её жителях, или… Или сам парень хочет воспринимать Узушио, в которую они направлялись, домом. Джонин окончательно запутался в себе, не понимая истоков своих чувств и мыслей.
Уже вечером, когда охраняющих лагерь Какаши и Ёру сменили Райто и Осаму, Наруто подбежал к копирующему ниндзя с вопросом о том, а когда вернется мама. Ученик четвертого Хокаге, смотря на его сына, размышлял о том, что ответить. Сама Кушина как-то позабыла сказать о времени своего возращения, просто попросив подождать. И за весь день от неё не было и весточки. А что если её поймали и заточили куда-нибудь? Это даже не смешно. Хатаке хмыкнул, в ответ на столь бредовую мысль, помня, как демонесса раскидывала шиноби Кумо на берегу озера в стране Воды, как котят. С такой мощью ей даже целая деревня не помеха. Более-менее опасным противником мог стать Учиха, но откуда член этого могучего клана в Такигакуре? Нет, матери Наруто точно сейчас ничего не грозит. Жаль только, что неизвестно когда она вернется. Успокоив юного Узумаки обещанием того, что если завтра Кушина не вернется, они отправятся на её поиски, Какаши прошел к небольшому костру, что они развели и поужинал, вспоминая добрым словом Норико. Улыбка как-то сама наползла на лицо, хорошо, что сквозь маску её почти не было видно. Норико любила командовать и смотреть, как исполняют её указания, а то, как она взяла шефство над ним самим, Хатаке теперь забавляло, хотя раньше немного раздражало. Девушка была очень старательной, ответственной и… действительно о нем заботилась. Что ни говори, а все равно приятно. И засыпал Какаши, вспоминая свою “надзирательницу”, как-то неожиданно подумав о том, что неплохо ей подарить какой-нибудь сувенир в благодарность. Всё-таки она о нем заботится, беспокоится…