- Дан… скажи мне что-нибудь, что можешь знать только ты…
Душой и сердцем Сенджу уже всему верила, но ум отчаянно сопротивлялся. Как ей не хотелось, чтобы её обманули, чтобы всё это оказалось наваждением или жестоким обманом… Дан склонился к ней, прошептал что-то на ухо, никто, кроме неё, не услышал слов. Женщина судорожно всхлипнула и обхватила руками шею Като, обнимая его.
Это был он. Это был тот Дан, которого она знала, только живой и невредимый. Это был её Дан.
- Не все воскрешенные помнят своё прошлое. Мы пока не выяснили, от чего это зависит, - тихо начал информировать Орочимару Хаку. Несмотря на малый возраст, за его обучение, как и за обучение Камеко, взялась лично Каеде, с той лишь разницей, что юного Юки обучали с упором на новую отрасль ирьениндзюцу: на воскрешающие техники. Оказывается, кеккай генкай Хаку здорово помогал в этом направлении, да и самому мальчишке это было интересно. - Усовершенствованная техника Узумаки позволяет полностью воскресить любое живое существо, чьё ДНК у нас имеется. Для этого нужно много разнообразных компонентов и еще больше медицинской чистой чакры, но результат того стоит: воссоздается тело, чей возраст такой же, какой и был на момент смерти. Воскрешенного человека от живого не отличить, им также требуется еда и сон, отдых. Они могут самосовершенствоваться, продолжать свой род. И умереть снова они тоже могут. Небольшая проблема с прочностью костей и иммунитетом, но это мы дорабатываем. Проблема с восстановлением каналов чакры, но Каеде-сама сказала, что нет ничего фатального, воскрешенные за пару тренировок смогут восстановить их прочность и объем очага, главное чтобы не откладывали это дело. Гибкость каналов чакры сохраняется где-то две недели, после чего становится такой же, как у стандартной особи данного возраста и степени тренированности, - мальчишка говорил уверенно, не подбирая слов и явно понимая, о чем говорит. Орочимару было интересно, безумно интересно! Но заинтриговала его не новая техника полного воскрешения, а техника бессмертия, о которой ему говорили при первой встрече. Каким-то шестым чувством узнав, что собеседнику интереснее другая тема, мальчишка прокашлялся, переводя свой монолог в другое русло:
- Это Юки Арата, моя биологическая мать. Её воскресили с помощью оригинальной техники Узумаки. Это не полное воскрешение: она бесплодна, ей чужды человеческие потребности, хотя она спокойно может питаться и спать, но не испытывает в этом нужды. Её запас чакры восстанавливается быстрее, чем у обычного шиноби того же уровня, и у неё улучшенная память, пусть временами и возникают проблемы с запоминанием и узнаванием людей, местности. Её биологические часы остановлены. Она не стареет и не умирает. Её ранения заживают за считанные часы, даже смертельные, пусть из-за этого и появляется потребность в пище.
Женщина с жалостью смотрела на равнодушно рассказывающего мальчика. Она знала, что она его мать. Ей сказали это другие. Сама она не помнила ничего. Лишь белый свет, за которым тут же следовало пробуждение уже в специальной лаборатории больницы Узушио. Ей было ужасно жаль, что она не может дать этому малышу любовь и заботу. Арата не чувствовала в себе ничего, что, по её мнению, должна испытывать мать к своему чаду. Только жалость и чувство вины овладевали ей при взгляде на Хаку. Пусть она и знала, что о мальчике заботится очень хорошая женщина, что он её теперь ласково называет мамой, Арата все равно не могла избавится от чувства вины.
- Существенный и единственный минус, о котором нам доподлинно известно, - вступила в разговор Арата, заметив за окном, выходящим на улицу, красноволосую девочку в палантине и черноволосого подростка; Хаку тоже их заметил, извинился, и поспешил на улицу, к другу и новой родственнице, - это невозможность покинуть данный остров. Стоит только ступить с пляжа в воду, как тело разваливается на те составляющие, которые использовались при воскрешении. Как это исправить, пока неизвестно, но воскрешенные намертво привязаны к острову, - скаламбурила женщина и смущенно улыбнулась, поняв, что шуточка вышла, что говорится, “черная”.
О минусе техники услышала и Тсунаде, отстранившись от Дана и вопросительно заглянув ему в глаза, одним лишь взглядом спрашивая, правдивы ли слова Юки? Дан виновато и грустно улыбнулся: он собственными глазами видел, как воскрешенные кролики разваливались на куски разных веществ один за другим, стоило им только немножко отплыть от берега. Видел, как воскрешенные птицы, отлетая от острова, падают в воду по частям. Для воскрешенных, будь они лишенными нормальных человеческих потребностей, или такими, как Дан, остров Узумаки был отделен невидимой границей от всего остального мира. Этот остров словно был территорией вне мира, территорией между миром живых и миром мертвых.
Сенджу снова крепко обняла Като, положив ему голову на плечо. По её щекам всё еще текли слёзы, но она уже не испытывала той ужасной душевной боли, что мучила её раньше. Теперь женщину согревала любовь и знание того, что Дан жив. И теперь уж принцесса слизней точно знала, что раз её возлюбленный привязан к этому острову, то и она будет привязана к нему. Специально Узумаки так сделали или это действительно не их вина, что воскрешенные могли существовать только в пределах острова, Тсунаде уже не интересовало, она была благодарна всему миру за сам факт возможности быть с Даном. Тем более, не будь он привязан к Узушио, куда бы она с ним пошла? Где бы их не достали старейшины Конохи? Нет, всё-таки Узушио неплохое местечко, если верить тому, что Тсунаде уже рассказали о возрожденной деревне.
***
“Наруто, наложи тугую повязку на её лодыжку”, - подал голос Минато в подсознании сына. Юный Намикадзе-Узумаки подскочил на месте, услышав голос родителя. Сейчас мальчик и его подруга сидели на берегу подземной речушки, отдыхая. Нет, Наруто не пугал голос в голове, просто это было слишком неожиданно. Минато часто подсказывал и учил своего сына таким вот образом, вклиниваясь в его мысли или затягивая во внутренний мир, только вот… Вопреки печати Кушины, Четвертый Хокаге слабел и понимал, что ему осталось недолго. Лишь слепок души, пусть и поддерживаемый чакрой, не мог существовать сам по себе длительное время. Минато был на пределе, но не хотел об этом говорить сыну. Как будто просто бесследно исчезнуть однажды было лучше…
Наруто порвал подол своей футболки, решив, что из этого выйдет неплохой перевязочный материал. Фуу, естественно не способная слышать Минато, удивленно и даже немного испуганно смотрела на серьезного друга, испортившего свою одежду.
- Давай ногу, - сказал джинчурики Девятихвостой, присев на корточки рядом с девочкой.
- Зачем? - опасливо спросила Фуу, поежившись и рефлекторно отодвинувшись от Узумаки, подумав о том, что если он хочет ей ногу отрезать, а футболку разорвал на жгут, чтобы кровь не сильно хлестала?
- Ногу тебе перевяжу, чтобы не сильно болела и Камеко потом было легче залечить вывих, - фыркнул Наруто. Девочка облегченно вздохнула, расслабившись, и, чуть поморщившись, вытянула больную ногу. Юный Намикадзе на удивление ловко и быстро наложил повязку. Фуу действительно стало немного легче. - Не слишком жмет? - обеспокоенно поинтересовался мальчишка.
- В самый раз, - улыбнулась девочка, благодарная Наруто за то, что он не бросил её и даже заботился о ней. Не то что бы она подобного не ожидала, просто забота была приятна. Было приятно, что у неё есть друг, на которого можно было положиться. Фуу дала себе слово, что тоже станет для Наруто другом, которому он сможет доверять, только вслух об этом никогда не скажет. За тебя должны говорить поступки, а не слова, - искренне считала девочка, которую так воспитывал Чомей.
Дети возобновили свой путь - вдруг у источника подземной реки есть колодец или другой выход наружу? Тем более, особого выбора у них и не было. Провал, через который они попали сюда, был слишком узким, чтобы Наруто с Фуу на спине мог выбраться. Веревки с собой у юных исследователей не было, а бросать здесь подругу, чтобы через неопределенное время вернуться с помощью, Узумаки просто физически не мог. Так они и решили искать другой выход вместе.
Наруто начинало казаться, что они идут целую вечность. Его ноги уже болели и немного дрожали от усталости, но он не подавал виду, что устал, не просил о привале. Фуу же задремала у него на спине, так что фонарик снова пришлось взять в зубы. Узумаки не возражал, думая, что пусть хотя бы она отдохнет. Подруге досталось не больше, но серьезно: он-то был на ногах. Голова, которой мальчик ударился при падении, уже не болела - это мамина чакра, циркулирующая в теле, залечила всё ранения. “Странно, что Фуу так же не исцеляется”, - подумал Узумаки, сбившись с шага уже который раз за последний час. Не было видно конца этой быстрой бурлящей реке, от которой тянуло прохладой.