Хвостатым здесь не место!
Екатерина Вострова
Глава 1
Я пыталась попасть ключом в замочную скважину, но тот не шел. Разозлившись, не выдержала и громко хлопнула ладонью по двери.
— Да что же это!
Моя новорожденная дочка, которую я прижимала к себе, испугавшись громкого звука, заплакала.
— Тише, маленькая моя, тише, — зашептала я ей, укачивая. — Сейчас мама откроет квартиру, и мы наконец будем дома. Потерпи еще немного.
Дочка затихла, а я с изумлением услышала шаги за дверью. Там кто-то есть! В первое мгновение в душе вспыхнула безумная надежда, что это шаги Ивана, и теперь, когда Алюша родилась, мы заживем счастливой семьей. Но тут же оборвала себя, вспоминая, что муж погиб, пока я была в роддоме, а мы с дочкой остались вдвоем. Кто же тогда в квартире?
Замок зловеще щелкнул в тишине подъезда, и когда дверь открылась, я наконец получила ответ на свой вопрос:
— Инна Эдуардовна, здравствуйте… — передо мной, скрестив руки на груди, стояла свекровь.
Привалившись к проему, она полностью загородила собой весь проход.
— Чего приперлась, Кристина? — вместо ответа на приветствие спросила женщина.
От подобного обращения я буквально потеряла дар речи. В одной руке у меня ребенок в выписном конверте, в другой ключи, а в ногах лежит огромный пакет с вещами из роддома. Я вернулась домой после двух недель в больнице.
— А вы… помочь пришли? — глупо спросила я, не понимая, что происходит.
Ваня с матерью почти не общались, да и видела я ее от силы раза три или четыре за два года своего брака. Последний раз на похоронах, куда отпросилась из больницы на несколько часов, оставив Алечку на попечении медсестер. А ведь там эта женщина и словом со мной не перекинулась. И уж точно я бы запомнила, если бы она упомянула, что хочет погостить у нас дома.
— Помочь? Разве что помочь собраться тебе и твоему приплоду, чтобы ты свалила подальше от моей квартиры, — хмыкнула свекровь, не двигаясь с места.
— Вашей?
— А мой сын тебе не говорил? Квартира была записана на меня и куплена на мои деньги. Или ты, лимита подзаборная, думала, что передком потрясла, и сразу долю получишь? Да ты даже не прописана тут. Так что вещи заберешь, и чтоб я тебя больше не видела, поняла?
1.1
— Но… но… — от волнения дыхание перехватило, и я стояла, беззвучно открывая рот, не в силах сказать ни слова.
Неужели это правда? Ваня мне говорил, что квартира ему досталась от отца, почему я никогда не проверяла это? А что до прописки — просто не было надобности, на учет меня поставили в больнице и так — хватило просто заявления в регистратуре. Иван говорил, что ему некогда этим заниматься и что вот родится ребенок, сразу двоих и пропишет…
Свекровь чуть отошла в сторону, и я увидела, что в коридоре за ней стоят собранные сумки. Рядом с ними два больших чемодана — это моя швейная машинка и оверлок. До декрета я работала в швейном ателье по соседству и иногда брала заказы на дом.
— Так, Кристина, я серьезно. Забирай свои баулы и уматывай.
— Мне ведь некуда идти, Инна Эдуардовна…
— Не мои проблемы. Или забираешь вещи, или я их с балкона выкину. И так лежат тут, место занимают, уже столько времени.
— Но ведь Аля и ваша внучка! Как вы можете нас выставлять?! — в груди поднялась волна злости, а на глазах выступили слезы.
Ну куда я сейчас пойду? Денег почти нет. Ребёнка кормить пора, а из родных и близких в этом городе у меня был только Ваня.
— Моя ли? — звонко переспрашивает свекровь, уперев руки в бока. — Это Ванечка дураком был, змею пригрел, а я-то знаю, что ты ему изменяла. Постоянно мужики к тебе бегали! Заказы она брала якобы! Швея хренова. Прошмандовка ты — вот кто! Нагуляла пузо и его сгубила, думала, квартиру получишь? Хрен тебе! Бери вещи и выметайся.
— Что вы такое говорите… — от криков свекрови малышка заворочалась. Я поспешно отвернулась и принялась качать ее на руках. — Побойтесь Бога!
— Это ты бойся! — она демонстративно повернулась и, подцепив одну из сумок, выставила ее на лестничную клетку.
— А Ванины вещи? А посуда? — я лихорадочно принялась соображать. — На кухне почти все я покупала. Диван в гостиной.
— Считай это в счет проживания в моей квартире за два года. Не устраивает — подай на меня в суд.
И перекидав одну за одной сумки и чемоданы, она захлопнула дверь прямо перед моим носом.
Аля снова заплакала.
— Тише, тише, солнышко. А-аа-а! — успокаивая ребенка, я словно говорила это самой себе.
1.2
Хотелось разреветься. Усесться на собранные пожитки и упиваться жалостью к себе, но разве я могла себе это позволить? У меня на руках моя дочь, которой нет и месяца, и хотя бы ради нее я обязана быть сильной и что-нибудь придумать.