- Ну, что принёс? - просипел Петька. - Ты уж извини, что так получилось. Мать в школу не пустила. Лечиться велела. Чаю хочешь с вареньем? - Давай. - Мишка разделся, достал складешок и подсел к столу. - Показывай хвостик. - На. Выбирай. - Петька откуда-то вынул два белых заячьих хвоста и кинул на стол. Хвостики мягко спланировали перед Мишкой. Один чуть больше, другой поменьше, но пушистые-препушистые. У Мишки при виде их будто камень с души свалился. Всё!!! Надежда заполучить заветный танк окрепла на глазах. Петька зачарованно крутил в руках ножик, попеременно открывая блестящие лезвия. - Зыканский ножик, - наконец одобрительно заметил он, - А всё-таки зачем тебе хвост? - Надо. Это пока тайна. Ты на ёлку-то придёшь в школу? - Вряд ли. Два дня осталось, а горло сильно болит. Мамка не разрешит скорей всего. За окном полетели редкие крупные хлопья снега и заметно потемнело. - Миха! А чего я тебе сейчас покажу - заговорщицки просипел Петька, - Только ты никому не говори. Это тоже тайна. Петька нырнул в шкаф и вытащил картонную коробку. - У меня день рождения скоро и смотри, что мамка с папкой подарить хотят. Они только спрятали пока и не говорят, но я нашёл. - Ух, ты-ы.... Фильмоскоп? - Мишка восторженно поцокал языком. - И диафильмы есть? - Два, только. Хочешь глянуть? Родители ещё не скоро придут, так что успеем посмотреть и обратно положить. Только, чур читать ты будешь. Горло болит, да и не люблю я....
Быстренько расчистили место на столе. Петька размотал шнур и воткнул вилку в розетку, задёрнул штору, заправил ленту диафильма и направил луч на чисто выбеленную печку. В деревне фильмоскоп был только у Ваньки Толкачёва и он иногда летом устраивал кинотеатр, собирал детвору у себя в сарайчике и крутил «фильмы». Их у него была целая большая коробка. В сарайчик набивались под завязку и смотреть всегда мешали чьи-то головы. Тут же красота! Петька крутил картинки, Мишка бойко читал надписи под ними. Время летело незаметно.... В комнате совсем стемнело, когда Мишка спохватился и засобирался домой. Петька отдёрнул штору на окне. - Ух, ты! Снег повалил. Может останешься? Скоро отец придёт, проводит до дома? - Не... Побегу. А то мамка придёт, потеряет, ругать будет. На лыжах быстро. Ещё не сильно темно. Мишка засунул ноги в валенки, натянул поверх них штаны, как всегда делал, отправляясь кататься с горки, чтобы снег не попадал и быстро оделся. Заветный хвостик сунул в карман шубейки. Петька, полюбовавшись складешком, протянул Мишке. - На! Забирай. - Ты чего? Раздумал меняться? - сердце у Мишки ёкнуло и он судорожно сунул руку в карман где лежал заветный хвостик. - Не.... Хвостик дарю. Мне он не нужен, а меняться не честно, как-то получается. Ножик сильно хороший, а этих хвостиков отец ещё принесёт, если надо. Так что бери. - Ну, спасибо, Петька. Я тебе тоже потом чего-нибудь подарю. От избытка чувств в глазах у Мишки предательски защипало и он торопливо выскочил на улицу. Снег, уже не падал, а валил, кружась и собираясь в крупные хлопья. Собаки попрятались в будки, поэтому надевать лыжи никто не мешал. Мишка вышел за ворота. Белка высунула морду из будки, коротко гавкнула на прощанье, но вылезать не стала. Мишка в раздумье остановился. Идти по дороге или опять через поле? Время поджимало, мать скоро должна вернуться домой, поэтому раздумывалось недолго. Мишка решительно повернул в поле. Через пять минут домик лесника исчез в снежной сумеречной мгле, но он даже не оглядывался. В гору идти было тяжело, снег залеплял глаза и таял на разгорячённом лице. Стало жарко и было не понять, то ли струйки пота капельками скатывались по лицу, то ли растаявшие хлопья снега. Мишка остановился передохнуть. По его подсчётам до вершины пригорка оставалось совсем чуть-чуть. Это уже больше половины пути, а дальше будет легче. Ветер, как это часто бывает в Прибайкалье, налетел внезапно. Всё закрутилось в снежном вихре, и сразу сгустилась тьма. Мишка вытянул палку вперёд и не увидел кругляша на конце. По закону подлости, ветер, конечно, дул прямо в лицо. Сразу стало трудно дышать. Мишка снова остановился и натянул шарф до самого носа. Дышать и идти стало немного полегче, видимо перевалил через пригорок и вот-вот должны были показаться изгородь огородов, но в окутавшей всё сплошной тьме ничего не видно. Мишка снова остановился, высунул ухо из-под шапки и прислушался. Ничего. Только вой ветра и снежные вихри вокруг. Силы вдруг начали покидать его и внезапно стало страшно. Очень страшно. Идти против ветра было совсем невозможно. Обессиленный Мишка упал на бок и замер, уткнувшись в руки. В памяти всплыл недавно прочитанный рассказ, про двух чукотских мальчиков, которые оказавшись в пурге, построили снежный дом и благополучно переждали непогоду. Мишка сел и попытался на ощупь расстегнуть ремни на креплении лыж. Бесполезно. Оледеневшие и забросанные снегом ремни никак не хотели расстёгиваться. Складешок! Застывшими пальцами с трудом Мишка на ощупь раскрыл самое большое лезвие и начал резать ремень. Вот одна лыжа отвалилась от валенка, а вот и вторая. Мишка воспрянул духом. Схватив лыжу и повернувшись спиной к ветру, он начал стучать по насту, выламывая квадрат. Получилось. Отбросив кусок наста он хотел расширить получившееся отверстие, но тут же провалился по пояс в рыхлый под настом снег. С трудом вылез обратно на корку и начал лыжей выкапывать снег из ямы. Вот тут ветер пришёл на помощь, сдувая и относя в сторону крупный, как сахар песок, снег из лунки. Мишка снова спрыгнул в яму и начал руками выбрасывать снег наружу, подкапываясь в сторону под наст. Не скоро, но пещерка получилась достаточно свободная. Тут и ветер уже не чувствовался. От работы снова стало жарко и Мишка залез в пещерку передохнуть. Сколько прошло времени, он конечно не знал. Мишка достал из кармана пушистый заячий хвостик. Казалось, что он излучает тепло и согревает ладонь. Поднёс к щеке и ничего не почувствовал. Мишка схватил варежкой горсть снега и, как делали большие пацаны на горке, если щёки или нос побелели от мороза, начал растирать. Щёки загорелись и начало щипать так, что слёзы невольно выступили на глазах. Но зато когда снова поднёс хвостик, то явно ощутил щекотливое тепло. Метель снаружи продолжала завывать, швыряя в яму комья снега. Что же делать? Мать уже наверное пришла домой и с ума сходит. Мишка всхлипнул и покрепче свернулся клубочком. - А Петька всё-таки хороший пацан. Зря я его гадом обозвал. Сначала было холодно, но потом вдруг стало хорошо и начала подступать сладкая дрёма, когда вдруг что-то большое и лохматое обрушилось сверху на Мишку. Он даже испугаться не успел, а горячий язык уже вылизывал снова начинающие коченеть щёки. - Белка? Белка! Белочка!!! Как же ты меня нашла? - Мишка обхватил обеими руками шею собаки. Белка вырвалась, выскочила из ямы и завертелась юлой звонко лая во тьму. Светлый глаз фонарика пробился сквозь снежную круговерть и кто-то большой и чёрный громко пробасил: - Нашла чертёнка? Ах, ты моя умница! Большие и сильные руки выдернули Мишку из сугроба. Лесник распахнул полушубок и сунул Мишку за пазуху. От него по-домашнему пахло табаком и мёдом. Он повернулся и крикнул куда-то в темноту: - Васильевна! Не реви! Тут он. Целёхонек. Мужик растёт. Пещеру выкопал, там и отсиделся. Сквозь воющую метель пробились ещё несколько мутных светящихся глаз фонариков и выскочила мать с растрёпанными из под заснеженного платка волосами. - Мишка! Сыночек!! - мать запнулась и упала на колено. Мишка испуганно высунул нос из полушубка. - Мам. Не плачь. Мам! Прости. Вот он я ... Я хвостик хотел... Я для костюма.... Мишка высунул руку с заячьим хвостиком, таким мягким, тёплым и пушистым и громко расплакался.......