Король подумал о тысячах костей, которыми владел, и даже тявкнул от радости, что с него спросили так дешево.
— Ты получишь любую кость в моем королевстве, какую пожелаешь. Только сделай.
Краснолап согласился и, взяв в зубы последнюю кость от ворот, осторожно и ловко полез наверх по раскачивающейся арке. Добравшись до самой верхушки, он тщательно вставил кость между двух изогнутых башен, и она встала на место, как последняя чешуйка, которую Муркла положила на ящерицу. Потом он спустился вниз, а Рычатели лаяли от радости, что работа завершена и сооружение мощных ворот закончено.
И вот пока все они смотрели наверх, хлопая ушами и радостно высунув языки, Краснолап подошел к основанию одной из башен. Он внимательно осмотрелся, улучил момент и вытащил из нее кость.
Несколько мгновений ничто не менялось — потом все задрожало, загремело, заколыхалось, ворота наклонились сначала в одну, потом в другую сторону… и рухнули с таким грохотом, словно все мертвые мира разом пустились в пляс.
Когда же король Рауро Куслай, дрожа от гнева и ужаса, повернулся к Краснолапу, принц лишь сказал ему:
— Я выбрал себе кость, как мы и договаривались! — И он рассмеялся.
Король посмотрел сначала на Краснолапа, потом на рухнувшие ворота, и глаза его налились кровью.
— П-п-поймайте этого ч-ч-чертова кота! — взвыл он — Уб-б-бейте его!
И все Рычатели Дикдикдикии тут же вскочили и бросились за Краснолапом; но он был слишком быстроног для них и убежал.
— Вспоминай обо мне, о король, — обернувшись, крикнул он на бегу, — когда в следующий раз будешь грызть кость на своем троне из незарытого навоза!
Вот поэтому мы — коты и эти собаки — теперь враги. Они так и не простили унижения своего короля и поклялись, что никогда этого не забудут — пока солнце не упадет с неба, а змеи не научатся летать на утреннем ветерке.
Когда Гроза Тараканов закончил свой рассказ, Шустрик уже спал и тихонько урчал. Странное ощущение, что он видит все это сам, оставило Фритти. Ему хотелось расспросить старого кота, но тот впал в полусон, полузабытье и не отвечал. Наконец Хвосттрубой тоже поддался зову сна и отправился в поля сновидений.
Утреннее солнце уже светило высоко в небе, когда Хвосттрубой проснулся: что-то толкало его в грудь и в живот.
Шустрик спал, прижавшись к Фритти, и во сне тихонько уминал его лапками. Возможно, недавно отлученному от сосцов котенку снились мать и гнездо. Хвосттрубой снова почувствовал угрызения совести, что подвергает своего юного спутника опасностям путешествия. Обычно, выйдя из котячества, Племя охотилось и путешествовало поодиночке. Отвечать за кого-то было не принято.
«Конечно, — подумал Фритти, — последнее время происходит много такого, что обычно не принято».
Шустрик продолжал пихать его лапками во сне, и Фритти вспомнил собственную мать… и ему вдруг стало очень хорошо оттого, что в этом незнакомом месте он ощущал приникшее к нему теплое пушистое тельце. Он лизнул нежный пушок в ухе Шустрика, и спящий котенок блаженно заурчал. Хвосттрубой уже снова засыпал, когда услышал чей-то голос.
Это Гроза Тараканов проснулся и бродил вокруг, разговаривая сам с собой. Его взгляд снова приобрел то отсутствующее выражение, которое Фритти уже видел. Грязное, лохматое тело вытянулось и напряглось.
— …Стучит и колотит, и в ловушке… вот мы где… в ловушке! Прижаты под этой стеной, качающейся стеной и всем… — неистово бормотал Гроза Тараканов, мотаясь взад-вперед под изумленным взглядом Фритти.
— …Птицы и верещащие, верещащие красноглазые… смеются и танцуют — не могут выбраться!… Царапайся в дверь, где она?… нужно найти…
Вдруг шерсть на старом коте встала дыбом, словно его испугал неожиданный звук или запах. Хвосттрубой ничего не почуял. Зашипев и вытянув вперед когти, Гроза Тараканов распластался по земле и зарычал, оскалив зубы:
— Они здесь! Я чувствую! Зачем я им нужен? Зачем?
Он взвыл, дико озираясь вокруг, словно был окружен врагами:
— Они достают меня, и это… больно… Аххх!… Пра-Древо… прости… Ах! Вон трещина! Трещина в небе!
С этими словами он скорчился, задрожал и прыгнул в кусты. Шум его бегства быстро затих вдали.
Рядом с Фритти проснулся его юный спутник.
— Что тут такое? — Он сонно зевнул и потянулся — Мне послышался какой-то ужасный грохот.
— Это Гроза Тараканов, — ответил Хвосттрубой. — Он, кажется, сбежал. У него опять был приступ — решил, что за ним кто-то гонится. — Фритти тряхнул головой, стараясь прогнать воспоминания о случившемся.
— Ну что же, так и должно было быть, — спокойно заметил Шустрик.
— Может, он еще вернется.
— Да он на самом деле неплохой. Только полоумный. Но истории рассказывает интересные. Мне очень понравилась та, про Краснолапа. А кто такой этот Краснолап? Никогда не слышал, чтобы Жесткоус рассказывал о нем. Да и о королеве Пушинке Небесной тоже.
— Не знаю, — отозвался Фритти и только хотел было предложить поохотиться и добыть что-нибудь на завтрак, как вдруг заметил, что все птицы почему-то умолкли. В лесу воцарилась мертвая тишина.
Внезапно из окружающей зелени тихо-тихо, как растет трава, показались несколько больших котов, бесшумных, как тени. Прежде чем ошеломленные этим зрелищем Хвосттрубой и Шустрик могли что-то сказать или даже шелохнуться, незнакомые коты окружили их широким кольцом.
Шустрик заскулил от ужаса. Коты смотрели на них холодными немигающими глазами.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Мое тело любую тайну переведет.
Мое тело — Книга О Том, Как Надо Ступать.
А пути мои глубоки, как теченье вод.
Вот я выгнул спину дугою — и весть послал,
Но сокрыл я больше, чем вам решил показать.
Я приподнял лапу — и подал тайный сигнал.
Теперь Фритти и его спутника окружало движущееся кольцо. Коты кружили вокруг них в каком-то сложном танце, постоянно принюхиваясь, но не издавая ни звука. Круг сжимался до тех пор, пока незнакомцы не соприкоснулись с Фритти и Шустриком носами.
Фритти чувствовал, что котенок пугается все больше и больше. Незнакомцы тоже чувствовали это. Напряжение между живым кольцом и стоящей в нем парой все нарастало.
Наконец Хвосттрубой не мог больше этого вынести. Когда один из котов задел Шустрика, да еще на него фыркнул, Фритти зашипел и хлопнул его лапой. Вместо того чтобы напасть или отпрыгнуть от удивления, незнакомый кот просто кивнул и отступил на шаг.
Он был весь черный. Под короткой блестящей шерсткой переливались мускулы. Глаза казались узкими щелками, в которых тлеет огонь, но при этом совсем не сердитыми. Да, кот вовсе не был грозен, напротив, выглядел пугающе спокойным.
— Так, — произнес черный кот. Его голос напоминал скрип гравия. — Вот теперь уже ясно, что к чему. Так. — И он опустился на землю перед Фритти; глаза его горели как угли уши были прижаты. Фритти инстинктивно последовал его примеру.
Черный кот заговорил снова:
— Мне было интересно, когда же наконец такая мямля , как ты, соблаговолит ответить должным образом. — Тут он замолк и вопросительно посмотрел на Фритти, словно ожидая, что тот скажет. Хвосттрубой и так уже напуганный, понятия не имел, чего от него ждут.
— Вы… вы хотите, чтобы я сдался? — осторожно поинтересовался он.
Мгновение черный кот оценивающе смотрел на него.
— Ну? Дальше, дальше… — сказал он.
— Ну… Ну так я вам не сдамся! — в страхе и замешательстве выкрикнул Хвосттрубой.
— Отлично! — громыхнул черный кот. — Это уже хоть что-то! — И все четверо его спутников отодвинулись от места, где лежали Фритти с Шустриком.
— Я Чутколап, тан воителей, — объявил черный кот, мерно размахивая хвостом. — Назови нам твое имя лица, незваный пришелец!
— Меня зовут Хвосттрубой, из клана Стены Сборищ… и я никакой не незваный пришелец! — закончил Фритти. Теперь он был в неистовом гневе.
Между тем Чутколапу это, кажется, понравилось, и он кивнул, хотя на его морде отражалась лишь настороженность. Еще плотнее прижавшись к земле, он принялся медленно выделывать задними лапами круговые движения. И бешено замотал из стороны в сторону хвостом. Хвосттрубой инстинктивно сделал то же самое. Противники не сводили глаз друг с друга.