Это был Гроза Тараканов, сидевший, словно сова, над самой серединой потока. Хвостокрутка, бурля, с шумом мчалась мимо безумного кота. Мгновение он таращился на наших друзей, потом поднялся. Шерсть на нем свалялась сосульками. Не говоря ни слова, он, чуть поколебавшись, перепрыгнул на другой камень, дальше от берега. Пока он выбирал следующее место, куда можно прыгнуть, Хвосттрубой позвал его, стараясь перекричать шум потока:
— Гроза Тараканов! Это вы? Мы — Хвосттрубой и Шустрик! Вы нас помните?
Гроза Тараканов обернулся и бросил в их сторону безразличный взгляд.
— Идите к нам! Гроза Тараканов! Вернитесь, пожалуйста! — еще громче крикнул Фритти.
Старый кот постоял в нерешительности, но прыгнул обратно. Друзья смотрели, как он с трудом возвращался через реку и наконец спрыгнул с последнего камня на поросший травой берег. Настороженно посмотрел на них и сжался в комок у самой воды.
Наконец он, похоже, узнал их, И даже заговорил. Но Фритти ничего не слышал за шумом реки и стал знаками звать старого кота за собой на высокий берег.
На некотором расстоянии от реки они остановились.
— Хорошо, что мы снова встретились! — обрадовался Шустрик. Он уже совсем забыл, какой страх внушал ему этот старый, грязный кот.
С довольным, но обеспокоенным выражением морды Гроза Тараканов обошел вокруг старых знакомых, тщательно принюхиваясь.
— Урр-мурр-мурр, — сказал он наконец, — это же наши старые приятели — любители махать хвостом и на деревья лазать! — Он склонил голову набок и поинтересовался: — И что же привело к реке двух маленьких недотеп? Пришли смочить свои носики? Да… это просто чудо, как вам удалось избежать настойчивых вопросов котов-демонов. Не иначе как у вас выросли крылья и вы от них улетели? И уже не в первый раз, — загадочно добавил он.
— Какие коты-демоны? — спросил Шустрик. — Мы встретили только котов-воителей, и они были добры к нам.
— А, — сердито фыркнул Гроза Тараканов, — эти балаболки! Начинали-то они хорошо. Только им все что-то нужно, вечно чего-то от тебя хотят.
Фритти отнесся к ворчанию старика не слишком серьезно.
— Ну что же, — сказал он, — раз уж мы все здесь, может, пойдем дальше вместе хоть какое-то время? После реки мы повернем на Котальные Равнины. Мы были бы рады идти с вами.
Гроза Тараканов улыбнулся и кивнул:
— Мне тоже в ту сторону. Я следую за одной исключительно шумной и горластой звездочкой, — он прижал уши и понизил голос, — но… я знаю, где она собирается опуститься на землю, чтобы перезимовать! — Довольный, что поделился своим секретом, Гроза Тараканов сделал танцевальное па и легонько куснул за ухо Шустрика, который и не подумал обидеться.
— Можешь перевести нас через реку? — спросил Хвосттрубой. — Ты, кажется, знаешь, на какие камни прыгать.
— Есть ли мех на полосатых спинках сусликов? Конечно могу! — заявил Гроза Тараканов.
На другом берегу Хвостокрутки местность изменилась. Уже через час покрытые зеленым ковром холмы Плавных Низин исчезли и только изредка из колышущейся травы поднимались крошечные холмики.
Шустрик и Фритти никогда не видели таких равнин. Она тянулась во все стороны и казалась бескрайней: бескрайний океан низкой травы и невысоких растений. Ничего более плоского нельзя было и придумать, и хотя холмы остались позади, создавалось впечатление, что они идут по возвышенному месту. Низкое осеннее небо нависало совсем над головой и еще усиливало это впечатление. Казалось, какая-то неведомая сила подняла их на высокую поверхность, чтобы хорошенько рассмотреть.
Хвосттрубой и котенок были рады обществу Грозы Тараканов. После третьего и четвертого восходов однообразное величие равнин угнетало: путники почувствовали себя маленькими и бессмысленными созданиями. Но Гроза Тараканов всегда умел отвлечь их от грустных мыслей — он постоянно бормотал отрывки каких-то странных стихов и вставлял надо не надо всякие поговорки, которые трудно было к чему-то отнести.
Однажды днем, свернувшись отдохнуть в высокой траве, Шустрик стал смущенно читать отрывок из стихотворения, которое сочинял об их путешествии ко Двору Харара. Оно было еще порядком неумелое, да еще и незаконченное, но Фритти понравилось. Он удивился, заметив, что Гроза Тараканов почему-то отводит взгляд.
Не желая смущать и огорчать Шустрика, Хвосттрубой похвалил его стихи и повернулся к старому коту собираясь сменить тему.
— Вот интересно, — начал Фритти, — почему это место называется Котальные Равнины? Вы, случайно не знаете?
Гроза Тараканов перевел печальный взор на Фритти и рассеянно смахнул с морды клочок грязного меха.
— Совершенно случайно — знаю. Да-да, маленький поедатель Писклей, действительно знаю.
— Расскажите нам, пожалуйста! Это есть в сказаниях?
— Нет, но могло бы быть. — Гроза Тараканов грустно покачал головой. — Я помню эту историю еще с тех пор, когда сам был котенком не старше вот этого крохи.
Фритти сообразил, что ничего не знает о прошлом Грозы Тараканов, и решил позже непременно вызвать безумного бродяжку на откровенный разговор.
— Так вот, те, кто знает, рассказывают, — начал Гроза Тараканов, — что, когда Праматерь Муркла впервые открыла свои сияющие глаза, кругом царила тьма. Естественно, у Праматери самые зоркие глаза в мире, однако, хотя у нее было отличное зрение и даже тьма не мешала ей видеть, она промерзла до костей. И тогда она задумалась — ведь какая же кошка любит холод!
Немного погодя ей в голову пришла одна мысль. Она стала тереть лапы — огромные черные лапы — и терла так быстро, что высекла искру небесного огня. Она схватила эту искру и положила на землю.
Праматерь кормила ее, защищала собственным телом — и искорка росла. Став побольше, она не раз пыталась убежать, но Праматерь всегда вытягивала лапу, хватала беглянку и возвращала на прежнее место.
Искорка все росла и росла и была уже большой и сильной, и когда Муркла возвращала ее обратно, земля под ними превращалась в ровное и гладкое место. Искорка становилась все больше, круглее и ярче, и теперь уже она грела всех первых животных.
Все живые существа шли греться возле юного солнца, они толпились совсем близко… ближе некуда — и каждое животное хотело лишь одного: нежиться в жарких лучах. И наконец весь мир опустел — кроме одного-единственного места на огромной плоской равнине.
Увидев это, Праматерь Муркла страшно рассердилась и зашвырнула солнце на небо, откуда оно должно было светить одинаково всем, а обитатели земли снова разошлись по своим жилищам. Вот с тех пор солнце и сияет на небе.
Но и теперь когда солнце светит и греет изо всех сил, оно порой начинает уставать. И тогда Муркла прижимает его к своей пушистой груди и вновь дает ему силу. А пока она держит солнце, на земле наступает холодное время.
— И вот теперь, — закончил Гроза Тараканов, — мы как раз проходим по тому месту, где Праматерь держала солнце в его котячестве. Отсюда и такое название. Просто, как мышь на обед, правда?
Фритти и Шустрик охотно согласились.
На следующий день перед Часом Подкрадывающейся Тьмы, когда солнце, о котором рассказывал старый безумец, опускалось в клубящиеся на западе облака, У Грозы Тараканов снова случился один из его приступов.
Компания шагала в море колышащейся травы, и вдруг старый кот сел, встопорщив усы, забормотал.
В этот раз он не казался испуганным или настороженным, наоборот, он восторженно бормотал:
— …А вот и ты! Ха! Полеживаешь во ржи, да? Капля и щекотка у меня под носом! Ха!
Хвосттрубой и Шустрик сели ждать, уверенные, что приступ скоро пройдет и они продолжат путешествие.
— Подожди! Подожди! — закричал Гроза Тараканов. — Звезда! Разве вы не видите, как она мерцает? Мы должны догнать ее прежде, чем она учует наш настоящий цвет! Только бы снова не опоздать! Я прыгну на стену! — И он вдруг бросился прочь, зовя звезду, словно видел ее катящейся перед собой. Он исчез в высокой траве, а недоумевающие спутники бросились за ним следом. Однако догнать Грозу Тараканов они не смогли, и вскоре даже голос его затих вдали.