Призванные звери залезали ему под панцирь, клевали единственный, горящий багровым светом глаз, изрыгали на твёрдый панцирь яды, кислоты и даже стихийные техники! На что Санби отвечал тоннами воды, что покорные воле Повелителя Океанов, перемалывали отродий десятками. Те кому чудом удавалось уцелеть, уже не могли подняться, на глазах зарастая прочными как сталь кораллами или находя свой конец под огромными когтистыми лапами Чакро-Зверя. Но как бы ни был силён напор Санби, заполонивших весь Кровавый Туман монстров не становилось меньше. Их нескончаемый поток продолжал обрушиваться как на шиноби Кири, так и на их бывшего пленника, собирая свою кровавую жатву с каждой из сторон.
Взяв на себя командование, Генгецу, кое-как, смог организовать ранее разрозненные ряды защитников Киригакуре, что постепенно стали продавливать нескончаемую орду чьих-то призывов. Кому под силу осуществить подобное и как это вообще возможно — об этом островитяне предпочитали не задумываться. Вместо этого зачищая одно порождение за другим, старясь успеть прорваться к разбушевавшемуся Биджу до того как…
Озарившее предрассветную тьму сияние ознаменовало собой конец. Израненный, истекающий подобием крови, полный истовой ненависти и желания расквитаться со всеми своими обидчиками, Санби начал формировать Биджудаму, готовясь обрушить всю свою ярость на каждого, кому не посчастливилось оказаться поблизости.
Увидев это Генгецу тут же отдал приказ об отступлении. Отвести или заблокировать технику он не мог — мешали призванные твари, а рисковать боеспособными шиноби ради призрачного шанса спасти немногих уцелевших, что наверняка прятались сейчас под обвалами… Он Мизукаге и его долг заботиться о благе Деревни — несмотря ни на что.
Сменивший яркое сияние на приглушённую бархатистую полутьму, Шар Хвостатого Зверя гудел от переполняющей его чакры, что вот-вот должна была обрести свободу и отправиться в свой первый и последний полёт.
Издав торжествующий гортанный рёв Санби разомкнул пасть, позволив сгустку разрушительной энергии устремиться вперёд, но до такого как грязно-фиолетовая сфера стукнулась с землёй, породив огромный взрыв, перед ней выросла невысокая фигура и в тот же миг олицетворение силы и главное оружие всех Хвостатых Зверей начало стремительно таять, на глазах уменьшаясь в размерах, пока вовсе не исчезло в оглушительной тишине.
Все защитники Кири в изумлении замерли, уставившись на невиданное доселе зрелище. Даже Трёххвостый, казалось, был поражён, столь широко он раскрыл свой единственный глаз, однако замершее было на миг действо вновь начало набирать обороты.
Человекоподобная фигура, что пару секунд назад остановила Бомбу Биджу, исчезла, лишь для того чтобы тут же появиться на спине Санби, которому подобный манёвр явно не пришёлся по душе. Вновь издав громогласный рёв, он изогнул один из своих хвостов, в попытке раздавить очередное назойливое насекомое в кровавое месиво, но то просто сместилось, пропуская удар рядом с собой. Взбеленившийся пуще прежнего Биджу начал наносить удар за ударом, но всё что он мог — это пытаться достать юркую цель своими хвостами, при этом полагаясь исключительно на сенсорику, банально не имея возможность повернуть массивную голову в нужном направлении. Но каждый невольный свидетель этого боя замечал, что чем яростнее и злее становился Биджу, тем медленнее и слабее становились его удары. Постепенно Санби и вовсе перестал яриться, на пару секунду просто замерев на одном месте, после чего вдруг упал на брюхо и безвольно обмяк.
В ту же секунду огромная туша Биджу исчезла. Исчезли и многочисленные твари, что заполонили собой Деревню, даже их разорванный на куски трупы и те пропали. На Кири вновь опустилась тишина, а на горизонте разгорался рассвет. Напряжённо оглядывая представшую его взору картину, Генгетсу вдруг отчётливо понял, что их всех просто поимели.
Едва уловимой взором тенью скользя меж древесной листвы, Иошикэзу не мог не улыбаться, понимая, что чутьё вновь его не подвело.
Когда этот паренёк провёл их небольшой отряд сквозь линию фронта, это вызвало лишь настороженность, подозрение и ожидание скорого предательства, которого, впрочем, к удивлению его товарищей, так и не последовало.
Когда Наоки умело вёл их за собой, обходя все секреты и многочисленные патрули, ведя их извилистым маршрутом, постоянно сворачивая и меняя направление движения лишь по известным ему одному ориентирам, это заставило задуматься о том, что надлежащий момент для атаки давно уже прошёл, и если это и была ловушка, то брать их явно собирались живыми — иной причины позволять диверсионной группе пробраться так глубоко во вражеский тыл просто не было. Но когда один из встреченных ими дозоров просто обошёл их отряд стороной, перед этим обменявшись парой слов с их провожатым, Иошикэзу понял, что Судьба действительно ему улыбнулась.