Я инстинктивно наклонился и втянул голову в плечи. До этого я успел только увидеть, что второй кавказец, забрызганный кровью своего соплеменника, отшатнулся и сунул руку под куртку. Потом в моем поле зрения появилась его голова с разинутым ртом и дыркой во лбу.
До меня не сразу дошло, что это мое спасение; поначалу я решил, что стою третьим в очереди на отстрел. Поэтому мне не стыдно было упасть на четвереньки и из такого положения стартовать под прикрытие «ниссана». Пакет пришлось бросить – когда стреляют, становится не до жратвы. Уже по пути мне захотелось вернуться, но не за пакетом, а чтобы вооружиться «стечкиным», однако я тут же передумал, едва представил себе, что начнется, когда на стоянке обнаружат два трупа, сопоставят время, а меня наверняка вспомнят посетители кафе и официантка. Еще минуту назад отсутствие свидетелей было трагедией, но теперь меня охватила дикая радость, когда я понял, что никто из проезжающих мимо по-прежнему ничего не замечает. Я мысленно погладил себя по головке за то, что выбрал такое укромное местечко для стоянки. Теперь следовало побыстрее уносить ноги.
Зак, про которого я забыл, пока трясся за свою шкуру и тащил свое дерьмо под дулом пистолета в сторону лесочка, уже полностью отошел от схватки и при моем приближении, да еще на четырех конечностях, завилял хвостом, празднуя двойную победу. Я с трудом отвязал поводок непослушными, дрожащими от шока пальцами, почти забросил Зака на переднее сиденье, ввалился сам и еще три-четыре секунды не мог попасть ключом в замок зажигания. Наконец завел двигатель, развернулся и, с трудом сдерживаясь, чтобы не рвануть наобум, дождался «окна» в потоке идущих по трассе машин. Уже перестроившись в правый ряд, метрах в двухстах от кафе, я вдруг увидел знакомый «чоппер», стоявший на обочине. Байкера нигде не было видно.
И я почему-то вспомнил его слова, странную просьбу «передать привет от Райхеля». Я не знал, что и думать, но был бы не против, если бы у меня появился ангел-хранитель, который позаботится о том, чтобы привет дошел до неведомого мне Хендрика… и чтобы состоялась встреча старых друзей в Неоновой гавани.
Я так спешил убраться подальше от злополучной стоянки, что только километров через пятьдесят ненадолго остановился, чтобы осмотреть раны доблестного бойца. Рискованная затея, учитывая его реакцию и остроту зубов, однако, к счастью, новых укусов мне удалось избежать. Зак вроде бы не получил серьезных повреждений; оставалось надеяться, что убитый кобель не был болен чем-нибудь смертельным.
Следующие пятьсот километров мы миновали без приключений. Я вел машину, тщательно соблюдая все правила и скоростной режим, старался ничем не привлечь к себе внимания, останавливался только в людных местах и запирал Зака в машине, несмотря на его яростные протесты, а выгуливал пса прямо на обочине, не вылезая из «ниссана». При виде дорожных патрулей я начинал невнятно молиться, и, должно быть, где-то наверху все же снизошли до моей ереси и избавили меня от общения с теми, у кого возникают дурацкие вопросы в самый неподходящий момент и кого никогда не бывает рядом, когда это действительно нужно.
Под вечер погода начала портиться, сгустились тучи и закапал дождь. Во время последней остановки я сверился с картой. Мотелей на трассе было достаточно. Я выхлебал весь кофе из термоса и почувствовал сильнейшую усталость еще раньше, чем стемнело. С непривычки ломило спину, ныла натруженная задница, а однажды судорога прихватила ногу. Денек, прямо скажем, выдался нелегкий. Я решил остановиться в первом попавшемся мотеле. Судя по светящейся вывеске, он назывался «Роза ветров». Вероятно, это заведение появилось недавно; во всяком случае, такого названия я не помнил.
Каким-то образом Зак отличает мотели от других мест и ведет себя на редкость покладисто. Словно знает, что здесь не очень-то рады четвероногим друзьям постояльцев. Пару раз мы с ними уже проворачивали такой номер: я оставлял его в машине, регистрировался, а потом забирал к себе в комнату, где он ночевал по-человечески, то есть на своей половине кровати.
По такому же сценарию я действовал и теперь. Менеджером «Розы ветров» был низкий плотный человек с рыжей норвежской бородкой и редким в этих краях именем Олаф, что следовало из надписи на бэдже. Его маленькие глазки глядели на мир совершенно равнодушно, и я проникся уверенностью, что обращать внимание на мелочи вроде следов собачьих лап на полу было ниже его достоинства.