Конечно, он знал, что существовали концентрационные лагеря, что число заключенных увеличивалось в результате напряженно й военной обстановки и что это число в результате расширения масштабов войны по всей Европе включало и иностранцев, но ужасающие эксцессы, вскрытые на этом процессе, не были известны. Он не знал о безответственных экспериментах, которые проводились над заключенными, об экспериментах, являвшихся профанацией истинной науки...
Создание концентрационных лагерей как таковых не имело ничего общего с последующим уничтожением евреев, идея которого, несомненно, возникла в головах Гейдриха и Гиммлера и которое мастерски скрывалось и лишь после окончания войны было разоблачено в виде ужасов в Освенциме и Майданеке.
Перехожу к вопросу о преследовании евреев.
Подсудимого обвиняют в том, что он в 1935 году провозгласил «нюрнбергские законы», которые должны были иметь целью сохранение чистоты расы и что он с 1938 по 1939 год, будучи генеральным уполномоченным по четырехлетнему плану, издал постановления, которые были направлены на устранение евреев из экономической жизни.
Затем ему вменяется в вину издание целого ряда законов, которые означали определенно направленное, серьезное ограничение прав евреев.
Геринг всегда отвергал любое противозаконное насильственное мероприятие, направленное против евреев. Об этом ясно свидетельствует его отношение к организованному Геб-бельсом мероприятию, которое проводилось с 9 на 10 ноября 1938 г. и о котором он узнал лишь после того, как оно имело место. Он самым резким образом осуждал его, сделав Геббельсу и Гитлеру соответствующее представление...
О биологическом истреблении евреев он узнал лишь к концу войны. Такое мероприятие он никогда бы не одобрил и со всей силой противился бы ему, так как у него было достаточно политического чутья, чтобы распознать всю чудовищную опасность и бессмысленный риск, которые должны были неизбежно возникнуть для германского народа в результате такой жестокой и отвратительной акции уничтожения.
Подсудимого обвиняют в том, что он как второе лицо в государстве должен был быть осведомлен об этих ужасных мероприятиях. Заявление подсудимого о том, что он не знал о таких злодеяниях, воспринимается с некоторым недоверием. Несмотря на высказываемые сомнения, подсудимый, однако, настаивает на том, что до него не дошли сведения о подобных деяниях...
В таком случае напрашивается следующий вопрос: разве подсудимый не был лицом, обязанным расследовать и выяснить, где действительно находятся якобы эвакуированные евреи и какова их судьба? Какой юридический вывод можно сделать в связи с тем, что он по халатности нарушил вытекающую из его положения правовую обязанность, заключающуюся в том, чтобы вмешаться в это дело?
От решения этого чрезвычайно сложного вопроса о должном и сущем можно отказаться, потому что Геринг, хотя он и являлся вторым человеком в государстве, не обладал властью помешать осуществлению вышеупомянутых мероприятий, если их проводил Гиммлер и если последний, во всяком случае, одобрял их.
Господин председатель! Вчера я уже сказал, что я хотел бы осветить также и Катынское дело, и я сейчас, прежде чем перейти к заключению, хотел именно остановиться на Катыни. К сожалению, для меня было совершенно невозможно подготовить перевод, так как представление доказательств происходило в самые последние дни. Доклад не очень велик, у переводчиков имеются копии, так что я думаю, что могу сейчас начать.
В подробном рассмотрении нуждается также и Катынское дело, по которому несколько дней назад было закончено представление доказательств. Русское обвинение опиралось на результаты исследования, изложенные в документе СССР-54. В этом документе на основании материала сделано следующее заключение:
1. Военнопленные поляки, находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска, оставались там и после вступления немцев а Смоленск до сентября 1941 года включительно.
2. В Катынском лесу германские оккупационные власти осенью 1941 года произвели массовые расстрелы польских военнопленных из вышеуказанных лагерей.