Акция «Сено», получившая позорную известность и заключающаяся в том, что 40—50 тысяч советских детей были насильно увезены в рабство, является делом его рук (ПС-031).
Вы припомните еженедельные отчеты СС по поводу истребления евреев, обнаруженные в его отделе (ПС-345).
Каково преступление Заукеля, гаулейтера той области, на территории которой находился покрывший себя позором лагерь Бухенвальд?
Заукель может теперь пытаться истолковывать в благоприятном свете свой приказ об увозе в рабство французов; он может пытаться отрицать, что выступал за повешение префекта или мэра города с тем, чтобы подавить оппозицию, он может утверждать, что ссылки на безжалостные действия относились к межведомственным спорам и что исправительные трудовые лагеря были чисто воспитательными учреждениями. Вы, которые видели документы, объясняющие совершенные ужасы тем, что они называют чрезвычайной ситуацией — острой необходимостью в рабочих для нацистской военной машины, Вы, которые слышали и читали об условиях, в которых 7 миллионов мужчин, женщин и детей были вырваны из-под родного крова и увезены в рабство по его приказам, нуждаетесь ли в дальнейших доказательствах его виновности?
Папен и Нейрат, если удастся пройти мимо его деяний в Чехословакии, находятся в положении, сходном с положением Редера. Как и последний, они притворно придерживались старых семейных и профессиональных традиций, что накладывает на них колоссальную ответственность, от которой свободны такие люди, как Риббентроп и Кальтенбруннер. В течение тех 18 месяцев, когда он продвигал Гитлера к власти, Папен знал, что правительство Гитлера означало притеснение оппозиционных элементов, жестокое обращение с евреями и преследование церквей, включая ту, к которой он сам принадлежал. Его недавние политические друзья, такие люди, как фон Шлейхер и фон Бредов, были брошены в концентрационные лагеря или убиты. Сам он был подвергнут аресту, два его сотрудника были убиты, а третьего заставили присутствовать при убийстве. Ни одна из этих подробностей не ускользнула от Нейрата, тем не менее он продолжал оставаться на своем посту.
В 1934 году Папен писал Гитлеру льстивые письма, а вскоре мы видим его в Австрии на службе у человека, которого он знал как убийцу. Папен готовит подрыв государственной системы, которую внешне он полностью признавал. Даже после аншлюсов он все еще работал на укрепление режима, который, как он знал, использовал убийство в качестве орудия своей политики. Потеряв еще одного секретаря, который^был убит, он готов был принять новый пост в Турции. Конкордат с церковью, к которой он принадлежал, конкордат, по поводу которого он лично вел переговоры, рассматривался, употребляя его собственное выражение, как «клочок бумаги», и все католики — от архиепископа до простых верующих людей — были сильно возмущены этим. Он говорил: «Гитлер — самый большой обманщик, который когда-либо жил на свете». Резюмируя в одной фразе точку зрения обвинения, можно сказать, что, будучи обо всем прекрасно осведомлен, Папен оказывал Гитлеру поддержку и сотрудничал с ним потому, что жажда власти и высокого положения привела его к принципу: «Лучше царствовать в аду, чем прислуживать на небе».
Адвокат пытался изобразить Папена как защитника мира. Если он предпочитал достигнуть целей заговора методом убийства, запугивания или шантажа, нежели открытой войной, то это объяснялось, как явствует из его собственных показаний, боязнью, что «если разразится мировая война, положение Германии будет безнадежным».
Что касается Зейсс-Инкварта, то мне хотелось бы напомнить Вам о тех инструкциях, которые он получил от Геринга 26 марта 1938 г. относительно проведения антисемитских мероприятий в Австрии, и об отчете от 12 ноября, составленном одним из его чиновников по поводу хода этих операций (ПС-3460, ПС-1816). Он признал свою осведомленность в том, что евреев депортировали из Нидерландов, однако заявил, что не мог приостановить этого, так как приказ исходил из Берлина. Он далее заявил, что ему было известно об их отправке в Освенцим, но сказал, что направил туда запрос об их судьбе и ему сообщили, что они хорошо устроены, после чего он добился для них разрешения пересылать письма из Освенцима в Голландию. Разве можно поверить тому, что Зейсс-Инкварт, признавая свою осведомленность о преступлениях, совершаемых в огромных масштабах против евреев в Нидерландах, признавая, например, что он знал «о мерах, направленных к тому, чтобы заставить евреев подвергаться стерилизации», признавая, что в концентрационных лагерях в Голландии имели место многочисленные и крупные эксцессы и что в военное время он действительно «считал это почти неизбежным», — разве можно поверить, что Зейсс-Инкварт, который заявил Суду, что по сравнению с другими лагерями «в Нидерландах было, быть может, не так уже плохо», действительно был введен в заблуждение и что его убедили, как он утверждает, в том, что в Освенциме заключенные были «сравнительно хорошо устроены»?