Кроме того, своими неоднократными выступлениями он стремился внедрить в умы немецкого народа мысль о том, что евреи и демократия подвергают опасности самую жизнь этого народа и поэтому народ должен полностью полагаться на дальновидных людей, которые им руководят.
Шахт занимает особое положение. Я более подробно остановлюсь на его деле. Он хочет представить себя жертвой режима и делает вид, что удивлен тому, что находится на одной скамье с Кальтенбруннером, который был его тюремщиком. Шахт заявил, что он не симпатизировал программе партии. Однако бывший министр Зеверинг показал на судебном заседании 21 мая 1946 г., что в 1931 году он узнал из сообщения полиции Берлина, что Шахт вел переговоры с руководителями партии. Он также добавил, что отношения между Шахтом и представителями плутократии и милитаризма казались ему чрезвычайно компрометирующими и что он никогда бы не вступил в один кабинет с Шахтом. Нам известно, что с 1930 года Шахт вступил в деловые отношения с Гитлером и представил ему преимущества своей высокой репутации в Германии и за границей. Национал-социализм извлек из этого большую выгоду. В октябре 1931 года на совещании национального фронта в Гарцбурге Шахт занял место рядом с Гитлером, Гутенбергом и Зельдтом. Он ранее уже предпринимал попытки ввести Гитлера в правительство Брюнинга. В результате совещания крупнейших промышленников у Геринга, на котором выступал Гитлер, он организовал финансирование выборов в марте 1933 года, имевших решающее значение (документ США-874). С момента захвата власти Шахт играл видную роль в аппарате партии и правительства. Он стал председателем Рейхсбанка и министром экономики. 19 января 1939 г. он оставил свой пост в Рейхсбанке и стал имперским министром. Он оставался на этой должности до 21 января 1943 г.
Умный, изворотливый, он умел скрывать свои мысли за личиной иронии или наглости и никогда не был полностью откровенен. Тем не менее установлено, что Шахт настойчиво требовал расширения германского жизненного пространства. Он пытался ввести в заблуждение допрашивавших его лиц, заговорив о колониальных претензиях Германии. На это ему было сказано, что никакие колониальные приобретения при существующем положении вещей не могут помочь Германии в разрешении ее внутренних проблем; он не смог ничего возразить.
Он умел применять угрозы в отношении демократических государств, прибегал даже к запугиванию с помощью шантажа. Во время одной из своих поездок в Америку после одного из успехов партии он заявил:
«Я предупредил вас в самой определенной форме, сказав: если вы, иностранцы, не измените своей политики в отношении Германии, то скоро будет гораздо больше членов и сочувствующих партии Гитлера».
Он также сказал: «Это совершенно очевидно: мы требуем территорий, чтобы кормить свой народ».
Какую роль он играл в развитии преступной политики? После того как он обосновался в Рейхсбанке, начала осуществляться гигантская программа финансирования государственных проектов. Строительство новых дорог, автострад — все эти работы преследовали стратегические цели. Помимо этого, значительная часть кредитов секретно использовалась исключительно на военные нужды.
Начиная с 1935 года, темпы перевооружения возросли, чему весьма способствовали новые финансовые мероприятия, которые были им задуманы.
Классический и неподкупный экономист, он становится мошенником, чтобы осуществить основную установку партии. С помощью МЕФО-векселей финансировалось перевооружение страны. Векселя выписывались на трассата — компанию, созданную только для этой цели, которая не обеспечивала их погашения, бланковые передаточные векселя индоссировались второй аналогичной компанией.
Когда был выписан первый вексель, трассант добавлял продленные переводные векселя, рассчитанные таким образом, чтобы последний платеж приходился на январь—март 1942 года. Если мы обратимся к прошлому, весь смысл выбранной даты становится очевидным. 1942 год был именно той датой, которую Шахт установил для полной реализации своей мошеннической операции в надежде на то, что к этому времени все проблемы будут решены с помощью войны. Первоначальный вексель дисконтировался Рейхсбанком. Векселя не подлежали налогообложению для того, чтобы избежать оценки сумм, находящихся в обращении путем контроля поступления налогов. Эти операции проводились в обстановке строжайшей секретности. Уже к 1935 году все находящиеся в распоряжении Рейхсбанка кредиты в марках были использованы им для выписывания этих оборонных векселей. В конце 1938 года 6 миллиардов марок находились в виде МЕФО-векселей в активе Рейхсбанка и 6 миллиардов марок были оценены для дисконтирования, из которых векселя на 3 миллиарда марок были выписаны как краткосрочные. Когда наступил срок выплаты по векселям, Шахт не мог не отдавать себе отчета в том, что существовало только три возможных решения: