Следующие три «ключевых» документа, предъявленные обвинением, относятся к одной и той же теме, а именно к речи Гитлера перед главнокомандующими вооруженными силами, г произнесенной им 22 августа 1939 г. Это документы США-28 (Л-3), США-29 (ПС-798) и США-30 (ПС-1014). Изложенное в этих документах как по форме, так и по содержанию очень отличается одно от другого. Наиболее полное изложение сказанного Гитлером дается, по-видимому, в документе США-29. И здесь самым примечательным является конец, который до некоторой степени освещает тогдашнее положение и показывает, какие обстоятельства побудили Гитлера произнести эту речь.
«Я убежден в том, что Сталин никогда не согласится на предложение англичан. Россия не заинтересована в сохранении Польши и, кроме того, Сталин знает, что с его режимом будет покончено, все равно, вернутся ли его солдаты с войны побежденными или победителями. Замена Литвинова была решающей. Я постепенно подготовил перемену в отношениях к России. В связи с торговым договором мы пришли к разговору на политические темы. Предложение пакта о ненападении. Затем пришло универсальное предложение от России. Четыре часа тому назад я сделал особый шаг, который привел к тому, что Россия вчера ответила, что она готова подписать соглашение. Личная связь со Сталиным установлена. Послезавтра Риббентроп заключит договор. Теперь Польша в таком положении, в котором я хотел ее видеть...».
На этом совещании, кроме главнокомандующих, не присутствовал ни один министр или партийный руководитель и, в частности, подсудимый Гесс.
То же самое относится и к документу США-23 (ПС-789), где говорится о совещании у Гитлера 23 ноября 1939 г. Из этого документа явствует, что и здесь также присутствовали только главнокомандующие родами войск, которым фюрер давал директивы относительно предстоящих операций на Западе. Далее идет документ США-31 (ПС-446). Это, собственно говоря, инструкция №21 к «плану Барбаросса». Речь идет об инструкции фюрера и верховного главнокомандующего вооруженными силами, носившей исключительно военный характер и предназначавшейся только для вооруженных сил. Возможность какого-либо участия в этом представителей гражданских ведомств или партии, даже в лице ее высшего партийного руководителя подсудимого Гесса, исключается по самому характеру этой инструкции.
Из документа США-32 (ПС-2718), который содержит запись результатов совещания от 2 мая 1941 г. по «плану Барбаросса», также явствует, что в этом совещании ни заместитель фюрера, ни какой-либо другой политический руководитель не участвовал.
И, наконец, последний из этих документов — США-33 (ПС-1881), на котором следует остановиться, является записью посла Шмидта о переговорах между фюрером и японским министром иностранных дел Мацуока, происходивших в Берлине 4 апреля 1941 г. Тема этих переговоров сама по себе исключает возможность участия в них подсудимого Гесса или какого-либо другого политического руководителя. Но из документов явствует еще другое, а именно тот факт, что не только нельзя говорить о наличии в Германии какого-либо общего плана, но что и, кроме того, между так называемыми державами оси не существовало никакого тесного военного или политического сотрудничества, во всяком случае когда речь идет о Германии и Японии.
Какие же выводы можно сделать из содержания этих так называемых основных документов, которые обвинение представило в качестве веских доказательств существования общего плана? Не оценивая доказательной силы этих документов, можно, во всяком случае, учитывая их, сказать, что подсудимый Гесс не принимал участия в издании приказов. Учитывая это обстоятельство, а также и тот факт, что подсудимый Рудольф Гесс был заместителем фюрера, то есть верховным политическим руководителем, и что он с 1 сентября 1939 г. был назначен преемником Гитлера после подсудимого Германа Геринга, можно сказать, что не остается места для утверждения, что общий план существовал в той форме, как это говорит обвинение...
Надо считать доказанным, что даже в узком кругу соратников Гитлера не было полной согласованности относительно тех мероприятий, которые должны были проводиться в политической и военной областях, причем можно оставить в стороне вопрос о порядке подчиненности, основанном на государственном праве и существовавшем между офицерами вооруженных сил и главой государства и верховным главнокомандующим. Ясно, что нельзя признать существование общего плана, направленного на подготовку и ведение войны, даже среди того круга лиц, в котором это казалось бы наиболее правдоподобным...