Взаимодействие и поддержка обвинителями друг друга особенно зримо проявились при обсуждении пакта Риббентропа — Мопотова от 23 августа 1939 г. и секретного протокола к нему. Защитник Р. Гесса А. Зейдпь представил суду аффидевит бывшего начальника юридического отдела германского МИДа Фр. Гауса, сопровождавшего своего министра в Москву в августе 1939 г., с описанием хода переговоров и изложением текста секретного протокола . Р. Руденко, не имея перевода аффидевита, не воспротивился его представлению Трибуналу в качестве доказательства защиты. Зейдль попытался предъявить и копию текста секретного протокола, однако отказался сообщить, от кого он ее получил. В результате Трибунал запретил оглашать текст этого документа и последовательно придерживался данной позиции. Тем не менее вопрос о секретном протоколе вставал при допросе вызванного Зейдлем статс-секретаря германского МИДа Э. Вейцзе-кера, при даче показаний Риббентропом и др.
Поскольку защита не прекращала усилий включить в число доказательств текст секретного протокола, Комитет обвинителей 1 июня 1946 г. обратился к Трибуналу с совместным посланием. В нем указывалось не только на «дефектность» документа, который Зейдль намеревался представить суду, но и на необходимость противостоять принятой защитой тактике отвлечения внимания Трибунала с выяснения личной вины подсудимых на исследование действий государств, создавших Трибунал. Лишь через 50 лет среди бумаг Сталина были обнаружены и представлены на суд общественности подлинные тексты секретных протоколов к советско-германским договорам от 23 августа и 28 сентября 1939 г.[11].
Другим камнем преткновения для советской стороны в Нюрнберге стал Катынский вопрос. Несмотря на предостережение Р. Джексона, советское обвинение настояло на включении в Обвинительное заключение тезиса об ответственности гитлеровцев за расстрел польских офицеров в Катынском лесу. Советские представители в Нюрнберге и сталинское руководство были уверены, что застрахованы от неожиданностей — ведь в соответствии со ст. 21 Устава Трибунал был обязан принимать без доказательства доклады правительственных комиссий по расследованию злодеяний гитлеровцев. Именно таким документом и являлся доклад Комиссии Н.Н. Бурденко, обвинявший германские власти в расстреле 11 тыс. польских офицеров-военнопленных в Катынском лесу. Однако по настоянию защитника Геринга О. Штамера МВТ все же разрешил вызвать по три свидетеля от обвинения и защиты[12] (в данном томе впервые на русском языке публикуются пассажи защитников, касающиеся секретных протоколов и катынского преступления сталинского руководства, которые изымались из всех советских изданий материалов Нюрнбергского процесса).
Одним из методов защиты было затягивание процесса до бесконечности в надежде, что начавшаяся «холодная война» приведет к раскопу в стане недавних союзников. Она надеялась на возникновение такой трещины в отношениях между союзниками, в которую «мог бы провалиться весь Нюрнбергский процесс».
Однако эти надежды оказались напрасными. Заключительные речи главных обвинителей от СССР, США, Великобритании и Франции отличались единодушием, которое не смогла поколебать набиравшая обороты конфронтация между двумя мировыми системами. Оценка деяний лиц и фактов, вопросы соответствия нюрнбергских принципов нормам международного права и морали, требование сурово покарать главных военных преступников «третьего рейха» звучали в унисон в заключительных речах четырех главных обвинителей. Они не только опровергли аргументы защиты о несоответствии норм Устава международному праву, неосведомленности и непричастности их подзащитных к преступлениям нацистского режима, но и вновь убедительно и ярко создали образ величайшего из зол нашего времени — фашизма. Главные обвинители вскрыли внутренний механизм фашистской диктатуры, основу которого составляла национал-социалистская партия и ее полувоенные организации, показали разрушительные последствия тоталитарной системы гитлеризма.
Перед лицом бесспорных доказательств, которые были подытожены в их речах, оказались бессильными и высокая квалификация защитников, и изощренность их приемов, и экскурсы в область психологии и права, и показания большого числа свидетелей защиты, и попытки поставить на одну доску политику держав-победительниц и побежденных.
11
См.: Документы внешней политики. 1939 г. Т. XXII. Кн. 1. М., 1992. С. 630—632; кн. 2. М., 1992. С. 134—135.
12
См. подробнее: Лебедева Н.С. Катынь: преступление против человечества. М., 1994.
Полторак А.И. Нюрнбергский эпилог. М., 1983. С. 91.
См. с. 531 настоящего тома.