А второй класс, с десяти лет и старше, — виртуальный. Планировалось, все взрослые по очереди станут учить «старшеклассников». Но учить всех одновременно никак не выходит. Все чем-то заняты: у кого покос, у кого корова сбежала, у кого свинья отелилась. Хотя… Свиньи не телятся, а поросятся. Нельзя путать такие важные термины.
В прошлый раз школу устраивали во вторник, и после утренней дойки миссис Паттон великодушно разрешила мне сходить поучиться. Дождик с утра, прополка и покос — самоотменились. Мистер Дулиттл читал лекцию, как работает товарно-сырьевая биржа, а также про межотраслевой баланс и матрицу Леонтьева. Зачем? Биржа вроде бы с апреля самоотменилась. На время Обвала. Как прополка самоотменяется на время дождика. Только дождики кончаются, а Обвал — нет.
— Натали? Натали-и? Ты закончила с посудой?
— Щас, мэм! Уже вытираю, — стопка тарелок отправляется в шкаф, кружки красиво развешиваем на крючки над мойкой. Помои надо крышкой закрыть, а то будет вонь на весь дом. Не от помоев, а вербальная — от нашей сварливой хозяйки, миссис Паттон.
По скрипучей деревянной лесенке лезу на чердак. Хорошие новости: Софи уже оделась. Сама и без напоминаний. Ей и вправду гораздо лучше. Теперь Соф просвечивает рентгеном стены не чаще шести раз в день. Похоже, помогла психотерапией миссис Гарденер, ещё там, в Хьюстоне.
Я мгновенно переодеваюсь из «рабочих» джинсов (то есть протёртых до дыр, укороченных до колена и с двадцатью заплатками) — в джинсовую юбку. В церковь нельзя с голыми коленками, если только тебе не пять лет от роду. Так сказал пастор Сандерс, а пастор Сандерс, как мне сообщили, — всегда прав.
Ещё в апреле, миссис Паттон выдала Соф и мне фермерскую одежду. «Рабочую», заношенную до состояния половой тряпки. «Девочки, запомните: выходная одежда — только в церковь! Ну или к доктору, — потом обнадёжила, — Если новые джинсы экономить, на три года хватит! А там возьмёте что-нибудь новое из Бункера, а выходная одежда — станет потихоньку рабочей. Просто и понятно».
— Побежали, Соф. Как бы не опоздать!
Держась за перила, Софи преодолевает крутую лесенку. Животик уже заметно выпирает из-под футболки. Ну да: всё-таки третий месяц…
Я обнаружила эту проблему в конце мая. Подсчитала про себя и спросила: «Соф, у тебя были месячные?»
«Не-е-ет», — сказала Соф. Большего от неё добиться не удалось, но месячных точно не было гораздо больше месяца. Я за сестрой слежу, я бы и сама заметила.
Поволновавшись в одиночку пару дней, я решилась и доложила папе. Немедленно последовал поход к доку Дженкинсу. Диагноз: «Нормальная беременность».
«Надеюсь, ещё не поздно делать аборт?» — спросил папа.
Док покачал головой. «Не поздно. Только у нас две проблемы: для медикаментозного аборта — у меня нет пилюль, а для хирургического — нет инструментов. Да если бы и были, — я сам за такое не возьмусь».
«Вы один из этих — католиков? Которые против абортов?»
«Нет, что вы. Я наполовину протестант, наполовину атеист. И „выбор женщины“ полностью поддерживаю».
«Тогда почему не возьмётесь?»
«Почему-почему? Не умею!»
«Но вы же врач?»
«Ага, врач. Хирург-травматолог».
«Как на „Скорой“?»
«Именно на „Скорой“! Меня местные фермеры оттого сюда и пригласили. Если вас лягнула лошадь, или мародёры подстрелили — как раз моя разновидность медицины. Могу вам селезёнку заштопать или ногу ампутировать, если припрёт. Роды могу вот у вашей дочки принять, и даже решусь кесарево сделать. Делал потому что. Приходилось. А аборт — не могу! Не делал ни разу. И не видел даже! В травматологические отделения не часто приходят: доктор, у меня внезапная беременность, сделайте мне аборт? Если нужен аборт — звонишь специалисту-гинекологу, и все дела».
«Но… я вам говорил. Ребёнок… после изнасилования».
«Да понимаю, понимаю всё», — док вскочил и пробежался по диагонали комнаты. Старые деревянные половицы поскрипывали, словно подтверждая: «Понимаем, понимаем».
«Клятва Гиппократа есть: прежде всего, не навреди. Предположим так: я сейчас запущу мой „Мак“, почитаю книжки по практической гинекологии. Мы у Кормака в кузне кое-как изготовим кюреты, и скребки, и что там ещё понадобится. А потом я с этими так называемыми „инструментами“ полезу внутрь вашей дочери, с трудом представляя себе, что я делаю. Я вот прикидываю вероятности, и знаете что у меня выпадает? Похороны! Вероятность более десяти процентов. А ещё процентов сорок, она останется без матки и рожать не сможет больше никогда».