Следующий адрес был из базы данных ОВК (Офиса Военной Карьеры[21]). Эта база считалась понадёжнее прочих. Марк и Ким подошли к лачугам, построенным из дёрна и обломков дерева. Покосившиеся домишки опирались друг на друга для дополнительной поддержки.
— А я помню это место, — неожиданно сказал депьюти, — Нас сюда на групповое изнасилование вызывали – года три назад. Фамилию я забыл, конечно, но сейчас припоминаю. Точно, фигурировали какие-то Хобсоны.
— Групповое, ты сказал?
— Ну да. Банда отморозков двух девушек изнасиловала. Хотя, я тогда ещё ходил в стажёрах, и к дознанию меня не допускали…
Маленькая хижина стояла пустой, и даже дверь распахнута. Пожилой сосед доложил — Прекрасная семья, но невезучая. Да, невезучая! Девушки горбятся день и ночь, чтобы младшие братья могли учиться. Законопослушные. Мальчики сами пошли пару месяцев назад, зарегистрировались для армии… Такое сейчас не часто увидишь. Все бегают от службы, да! Вот мы, – все шли волонтёрами! Я служил во время операции «Буря в Пустыне»! Батальон развернули в… А, говорите, это вам не интересно… Ну значит, о семье, да. Отец умер четыре или пять лет назад, – авария на производстве, так они сказали, да. А на следующий год – мама и них скончалась. Рак. Старшая дочка, Ами, ей было шестнадцать тогда, а второй – не уверен, одиннадцать, кажется. А потом – бум! Обеих девочек снасиловали, представьте себе! Я и говорю: прекрасная семья, но не везёт им по жизни, не везёт…
— У них нет родственника, молодого человека, служил в Инженерных Войсках, а теперь – инвалид с искусственной ногой? — спросил Марк.
— Молодой человек? Из Инженерных? Нет, не видал такого… Точно – нет. Если бы проходил мимо, я бы заметил. Я же тут весь день сижу. Двигаться мне трудновато – артрит, да… А военного – я бы за версту узнал! Когда я в Кувейте служил, мы бывало… Это вам не интересно? Ну да, понимаю, вы занятые, да… Нет, военных родственников у них не было. Не везёт по жизни, да… Извините, господа, не мог вам ничем помочь…
Глава 5
Со всеми адресами в восточной части трущоб закончили. Время приближалось к полудню, стало заметно жарче.
— Я обязан накормить тебя обедом, Ким, — предложил Марк, — Ты заслужил, как минимум, бесплатный ленч за всю эту беготню.
— Какая ещё беготня, сэр? Я бы тут всё равно весь день патрулировал. Но от ленча отказываться глупо. Вы любите корейскую еду? Я покажу Вам лучшую кафешку в этих местах.
Офицеры крутили педали ещё четверть часа. Тропинка внезапно вывела на закатанную в бетон улицу. Здесь располагался коммерческий центр ТШГ: лавки и небольшие кафе.
— Видите, сэр? Эта часть трущоб уже амер-корейская, — показал рукой Ким. — Тут тоже трущобы, без вопросов! Однако – гораздо чище, не правда ли?
Он прав, подумал Марк. Бетонные тротуары – чисто выметены, ни мусора, ни кучек какашек.
Огромная вывеска кафе – полностью на корейском, с латинскими буквами только в адресе веб-страницы. Местечко было популярным – все столики заняты. Владелец быстро прошёл на задний двор и вынес офицерам два пластиковых стульчика и низенький столик, очевидно, из зарезервированных для специальных гостей. Марк и Ким заказали «тубу тиге» – острый суп с соевым творогом и капустой «кимчи». Цены оказались вполне приемлемые: двести двадцать долларов за две порции.
Пока ждали заказ, депьюти вытащил из кармана коробку с табаком-самосадом и скрутил себе папироску. Марк не курил совершенно. Он принадлежал к «без-табачному» поколению: во времена его юности курение запрещалось во всех общественных местах, и постепенно выходило из моды. Сейчас молодёжь снова начала курить. Сигаретные корпорации обанкротились во время Обвала, и курильщикам приходилось довольствоваться табаком, выращенным на местных огородах. Хьюстонская разновидность самосада не отличалась ни особо приятным ароматом, ни дешевизной. Марк удивлялся, почему молодёжь вообще увлекается этой гадостью.
Вдруг, Марк услышал скрежет колёс скейтборда о бетон. Афро-американка на скейте протянула красное пластиковое ведёрко.
— Поможем инвалидам, господа полицейские?
У девушки не было ног, и на скейте она передвигалась, отталкиваясь от земли зажатыми в руках деревяшками. Сначала Марк подумал: не настоящий инвалид войны. Кое-кто из уличных попрошаек любил приврать, что искалечило в армии, а не на Куче. Через секунду Марк изменил своё мнение: девушка не старше двадцати, в повседневной униформе ВМФ, и с настоящей медалью «Пёрпл Харт» на груди. Ведёрко для пожертвований тоже настоящее: с эмблемой «Пути Спасения» и серийным номером. Без сомнения – ветеран боевых действий. Марк и Ким, не сговариваясь, полезли в карманы.