«Да они точно по размеру!» - удивилась Мэри, притопывая голыми пальцами ноги по полу.
«Я все еще могу угадать твой размер, дорогая!»
«Они... такие непрактичные. И ходить в них «не принято!..» А я все равно буду их надевать. Они такие... клевые. Спасибо, дорогой.» Мэри обвила руками шею Марка, и Марк получил один великолепный долгий поцелуй.
Затем, чтобы закрепить успех неожиданного наступления, Марк быстро распределил остальные коробки с подарками. Памела и Саманта немедленно принялись примерять свою новую «обувь.» Уильям попросил Марка дать ему коробочку «прямо в руки,» и отправился наверх, держа подарок в зубах, чтобы обрадовать этим неожиданным подарком Клэрис.
Остаток вечера прошел мирно. Мэри как-то очень легко позволила Саманте остаться работать на бензиновом заводике Штольца до конца лета. Предположительно, это означало, что к концу лета все устаканится, и Саманта больше не вернется в школу. Патрик сделал попытку отправить вслед отступающей армии «Северян» свою кавалерию, и между делом выпросить для себя разрешение носить армейский нож (у всех уважающих себя мальчиков есть армейские ножи, начал было объяснять он,) но «голубые каски» под командованием Уильяма выставили на пути конницы «Южан» свои бронетранспортеры, кавалерийский рейд по тылам был своевременно остановлен, и про него сразу забыли.
В самом конце, Саманта чуть было не испортила бескровную победу, обнародовав план, как она будет завтра разгуливать по заводу Штольца в своих новых «кама'а-оле.» Но Марк был начеку, и отреагировал мгновенно: «Саманта, «гавайские босоножки» не предназначены для работы «на Куче.» Помнишь, мистер Штольц говорил, что для каждой операции надо одевать правильную одежду и обувь? Средства защиты, так?»
Это было не совсем то, что им говорил Фредерик, но Саманта все поняла правильно и исправила свой ляп: «Ну конечно, пап! Я имела в виду: я просто возьму «кама'а-оле» с собой. Похвастаюсь перед девочками. А так, конечно: на велосипеде надо ездить в школьных сандалиях из шин, а если «на Куче,» надо одевать сапоги. Я же обещала, пап. «По настоящему!»
Просто великолепно, незаметно усмехнулся Марк. Чтобы мама зря не волновалась, Самантины пальчики могут немного пострадать в этих ужасных, совершенно немодных и «бесполезных» школьных сандалиях. Всю дорогу от их дома - и до поворота на шоссе, там, где мамочка уже не увидит. Ну и такое же (кстати, весьма небольшое) расстояние - по дороге обратно домой. За спокойствие в семье стоит пострадать. Возможно, это было началом конца их «Домашней Гражданской Войны?» Обе стороны научились-таки идти на уступки?
Позже, уже в постели, Мэри призналась, что хотя подарки были приятной неожиданностью и сильно помогли мирному исходу дела, ее решение позволить Саманте уйти из школы было куда более рациональным, чем думал Марк. «Я же сходила в школу сегодня,» - объяснила она. «Ну, к этому самому мистеру Коннели, учителю истории-шмистории. Знаешь, меня не впечатлило! Он же полный идиот! Для начала, оказалось, что не только Пэм получила «двойку,» но и добрая половина ее класса. Правда, надо отметить с родительской гордостью, что наша дочь была единственной, кто умудрился получить не просто «двойку,» а «двойку с восклицательным знаком.»
«Что, тест был слишком сложным?»
«И да, и нет. Там все, абсолютно - о датах. Шестнадцатого июня, полковник такой-то, с полу-батальоном пехоты и при одной пушке, идет в такую-то деревню, и остается там в течение двух дней. Потом, восемнадцатого июня, он же идет на север, в деревню такую-то. На соединение с основными частями генерала такого-то. И так далее. Все эти маленькие фактики, этот идиот сам не знал год назад, но прочитал недавно в пятисот-страничной монографии. Ни к селу, ни к городу! Ничего о причинах войны, ничего о стратегии, ничего о политике. Он не истории учит, он заставляет детей учить дурацкий календарь! Причем - позапрошлого века.»
«Зная нашу Памелу, она не из тех, кто будет держать язык за зубами,» - сказал Марк. Еще пара таких походов в школу, и Мэри, возможно, даже младших оттуда заберет!
«Детям должно быть скучно, до остолбенения! Ну, все остальные, кто получил «двойку,» они честно пытались вспомнить все эти дурацкие даты. Мистер Коннели поведал мне, что одна девочка даже получила «пятерку.» Я его спрашиваю: что, неужели она все даты запомнила правильно? А он говорит: нет, только сорок пять процентов, но это отличный результат. Отличный результат, обалдеть!»
«А что такого Памела сделала, чтобы заслужить себе восклицательный знак? К ее «двойке?»
«Она не стала писать никаких дат. Несмотря на то, что помнила несколько. Вместо этого она написала: «Эти даты совершенно бесполезны. Зачем нам нужен этот геморрой?» А потом, на следующем уроке истории, Пэм еще выдала учителю на словах. Перед всем классом! Хочешь услышать, что она ему сказала?»
«Саманта мне уже доложила. Нафталиновые шарики от моли. Честно говоря, я с ее оценкой согласен.»
«Ладно, давай оставим историю-шмисторию в покое. Она этого не стоит,» - сказала Мэри, слегка поцеловав Марка в щечку. «Только не говори Пэм, что это нормально: ходить по школе и ругать учителей.»
«Дорогая, официальный термин не «ругать учителей» а « брямкатьучителей.» Мне так объяснили.»
«О, я забыла тебе сказать, Майк прислал электронное письмо сегодня!»
«В самом деле?! И как там у него?»
«Прекрасно. У Арне - тоже. Представь, они оба оказались в одном взводе. Майк пишет, что им дали униформу с рисунком для пустыни. Как в Северной Африке, или на Ближнем Востоке. Билли считает, что это отличная новость. Процент выживания в пустыне гораздо лучше, чем в джунглях.»
Марк подумал про себя, что надежда была призрачной, но решил мудро промолчать. Было вполне возможно, что в тренировочном лагере просто временно не хватило камуфляжа для джунглей. Перед развертыванием солдатам дадут форму правильного цвета. Или не дадут, а отправят их воевать в джунгли как есть, прямо в камуфляжках для пустыни. Так что, они будут в джунглях, как готовая мишень для снайпера. Вместо этого он сказал: «Это замечательная новость, дорогая!» - и вернул поцелуй...
Двадцать минут спустя, они лежали и молчали, прислушиваясь к дождю за окном. «Ты знаешь, дорогой, с этими твоими «цейлонками,» - ты опоздал. На четыре года!» - заявила вдруг Мэри.
«Почему?»
«Помнишь, то первое сражение нашей «Домашней Гражданской Войны?» О школьных сандалиях для Сэмми? Теперь я думаю, что если бы ты, дорогой, сказал мне тогда: а почему бы тебе на заткнуться, голубушка? А потом просто пошел с дочками и вместо уродливых школьных сандалий из покрышек купил девочкам то, что они просят. «Цейлонки» или эти, как их, «калфлеты?» Если бы ты так поступил, никакой «Гражданской Войны» у нас бы не случилось.»
«Лучше поздно, чем никогда,» - ответил Марк: «калфлеты» - я им и так купил. Они тебе их не показывали? Хорошо умеют хранить военную тайну. А вот с «цейлонками...» для Саманты... Честно говоря, я побоялся! Ты бы сказала, что ходить в них «не принято,» что они бесполезные, совершенно непрактичные, и пустая трата денег. Я ничего не упустил?»
«Совершенно верно, дорогой, именно так: бесполезные, совершенно непрактичные, и пустая трата денег. Ну и что? Зато, в них хорошо шлепать по лужам. От них не бывает мозолей. Они красивые, клевые... и сексуальные. Мальчикам нравятся. Кстати, мальчик, тебе сегодня - понравилось?»
Вместо ответа, Марк выдал Мэри еще один долгий поцелуй: «Значит, «Гражданская Война» закончилась? Мир?»
«Мир! Закончилась! Никакой войны больша нета! Как тебе мой уличный сленг? Правда, уже лучше? И прекрати ругать Пэм, что она так говорит иногда. Как говорить грамотно, она знает. Но ничего плохого в этом ее « больша нета» уже нета!
«Я в изумлении, дорогая! Что же будет дальше?! Разрешим Саманте сделать татуировку?»
«Татуировка - пусть пока подождет. Но насчет всей остальной молодежной моды - я совсем не против. Даже если наши местные кутюрье работают «на Куче,» а не в парижских модных салонах.»
«Я уверен, все бывшие кутюрье в Париже теперь тоже работают «на Кучах.» Их собственных, парижских...»
«Точно! Так же, как все остальное. Кутюрье-шмутюрье! История-шмистория!» - в темноте, Мэри шутливо шлепнула Марка рукой: «Как принято,» «как не принято...» Если ты посмотришь на нашу теперешнюю жизнь без обычных шор, что у нас вообще осталось «как принято?»
«Ну, наш дом - в порядке... Все - «как принято.»
«Ты называешь это «как принято?» У нас унитазов даже нет! Сортир - с дыркой в полу. Мы принимаем душ - с холодной водой и за шестьдесят секунд.»
«Ну, дорогая, в трущобах - и таких удобств нет.»
«В трущобах? В трущобах? Дорогой муженек! Если ты еще не заметил, мы сами живем в трущобах! В принципе - не так уж плохо. Твоя дорогая жена, профессиональный программист с дипломом, копает грядки и носит воду на коромысле целый день, как какая-нибудь китайская крестьянка две тысячи лет назад. В школе наши дети изучают Шмисторию вместо Истории. Наша старшая дочь только что избрала себе гениальный план карьеры: уйти из школы и идти работать на местной свалке. А, кстати! Она же пошла по стопам своего братца - он уже ушел из школы в четырнадцать, и отработал «на Куче» целых три года! А другой наш сын - у него карьера еще круче. Сходил на войну, а теперь инвалид без рук. Просит милостыню для «Пути Спасения...»
«Уильям не просит милостыню, дорогая. Он собирает добровольные пожертвования. А у «Пути Спасения» для этого есть лицензия. А Саманта и Майкл работают совсем не на свалке. От свалки до заводика Штольца - не меньше пол-мили. [ 110 ]Минуту назад я думал, что война закончилась. А ты опять начинаешь жаловаться.»
«Не «опять,» а «снова!» Кто сказал, что я жалуюсь? Я просто тебе говорю, что наш «Обвал» никогда не кончится. Ни при нашей жизни, ни при жизни наших детей. И их детей - тоже. Просто: ни-ког-да! А мы притворяемся. Говорим себе: это временные трудности. Надо потерпеть, и все наладится. А притворяться - не надо. И терпеть - не надо. Надо просто счастливо жить одним днем. Сегодняшним. Как наша Рисси! А там - видно будет.»
«Жить одним днем? Счастливо, как Рисси?»
«Ну да!» - она перевернулась на живот и поцеловала Марка в нос: «У меня есть ты, и это все, что мне нужно, дорогой! Давай-ка спать!»
Мэри и Марк были разбужены в половине четвертого утра, - телефон Марка пищал тоном экстренного вызова. Электронный голос на другом конце линии сообщил Марку, что объявлен общий сбор Полиции, и ему следует немедленно прибыть в Участок. Пока он одевался, на телефон пришла еще и СМС-ка от Бенито Ферелли с объяснением неожиданной утренней тревоги. Ураган «Артур» только что дорос до категории-4 и, похоже, намеревался выйти на сушу вблизи Хьюстона.
Марку потребовалось полтора часа, чтобы добраться до Участка. Вчерашний моросящий дождик теперь превратился в заряды довольно плотного настоящего дождя, но ветра пока не было. Будем надеяться, «Артур» останется в категории-4, думал Марк. Или, по крайней мере, пролетит мимо густонаселенных районов. Последнее вряд ли возможно, поправил он себя. Из-за всех этих мигрантов из северных штатов, теперь все побережье Мексиканского залива, от Флориды на востоке до границы с Мексикой на юго-западе, было именно «густонаселенным районом.»
К концу ХХ века, для чрезвычайных ситуаций были деньги. Если Соединенные Штаты и не были защищены от стихийных бедствий, по крайней мере, было достаточно ресурсов для борьбы с последствиями. Для урагана категории-5, например, «Эндрю» 1992 года, правительство штата объявило бы обязательную эвакуацию населения. Мобилизовали бы Национальную Гвардию, чтобы помочь людям выехать из опасной зоны. Школы, больницы, спортивные сооружения - все превращалось в центры экстренной медицинской помощи и эвакуационные убежища. Десятки поисково - спасательных вертолетов были бы в воздухе, а сотни аварийно-спасательных групп - на земле. Всемогущее Министерство Обороны подтянуло бы в район урагана сколько угодно лодок, грузовиков, автобусов, электрогенераторов, установок для очистки воды и полевых кухонь. После катастрофы, федеральное правительство завалило бы зону бедствия миллиардами долларов на восстановление ущерба (долларов полновесных, девяностых годов прошлого века!) И добавило бы к этим миллиардам несколько тысяч отличных саперов из Инженерных Войск.