Странно. Жасмин он теперь не ждет, отметил про себя Марк. А когда он ходил к воротам в прошлый раз, крикнул как раз наоборот: «Это ты, Джас?»
«Ладно, пойду выгляну,» - неохотно сказал сторож, снимая с крючка мокрый плащ. Как будто, он не решается оставить меня тут одного, подумал Марк. Сполдинг взял со стола свой обрез, переломил, взглянул на латунные головки патронов, защелкнул снова. Тем временем, стук прекратился. Сторож поколебался немного, но потом все-таки двинулся к двери. Через некоторое время сквозь шум дождя Марк расслышал: «Джас?» Потом щелкнуло смотровое окошко, а через несколько секунд загремел засов.
Неожиданно, порыв штормового ветра ударил чуть сильнее, и дверца в дальнем конце «офиса,» звеня стеклом, распахнулась. Да, это точно была спаленка сторожа - каморка четыре на шесть футов, [ 123 ]с топчаном у стены.
Черт возьми, подумал Марк. Поверх цветного детского одеяльца, на топчане лежали вещи. Два туго упакованных рюкзака: один огромный, из камуфляжной ткани, какой бывает у парашютистов-десантников, второй - маленький, черный, наподобие школьного. Поверх большого рюкзака были привязаны резиновые сапоги Майка (точнее - уже Саманты, поправил себя Марк.) Он знал совершенно точно, что это были сапоги Саманты, а не просто чьи-то похожие. На носке верхнего сапога была наклеена аккуратная заплатка. Марк отлично помнил, как в прошлом году его сын проколол где-то сапог, недели три сетовал, что никак не может найти правильный клей, кое-как заматывал дыру тряпками или изолентой и, наконец, провел ремонт обувки по всем правилам.
Марка озадачило не то, что у ночного сторожа были собраны вещи. Он просто приготовился к урагану «Артур,» на случай если заводик начнет затапливать. Не удивило его и то, что Саманта, вот так, запросто, одолжила свои сапоги сторожу-подлизе, а сама пошлепала домой босиком. Тут нечему было удивляться. «По-настоящему» она обещала или нет, сегодня она найдет себе какое-нибудь достойное оправдание. Ну, например, что шоссе было «та-а-ак замечательно затоплено,» или что ей не нравится, как в сапогах хлюпает вода (тут уж трудно с ней не согласиться,) или что-нибудь в том же духе. Марка даже уже не волновало, что под водой может оказаться всякая гадость: его младшие дети, как совершенно не-неженки, могут запросто отправиться босиком хоть на другой конец Хьюстона, и ничего им не сделается. Однако, при всем при этом: у сторожа уже есть пара великолепных «Веллингтонов.» С чего бы это вдруг ему просить у Саманты еще одну пару резиновых сапог?
И вдруг, Марк понял, точнее, каким-то инстинктом почувствовал, что его дочь не ушла домой, а была где-то совсем недалеко. Он тихонько вытянул из кобуры пистолет, опустил предохранитель, загнал патрон в патронник и осторожно выглянул в окно. И вовремя: краем глаза он заметил, как под дождем к двери «офиса» приближается ночной сторож, с обрезом наперевес. «Рик Сполдинг» двигался немного боком, осторожно ступая своими шикарными «Веллингтонами» по осклизлой глине. Так подбираются на расстояние уверенного выстрела охотники. Или спецназовцы. Марк поднял пистолет на уровень глаз и отступил в спаленку сторожа.
Глава 25
Ночной сторож, однако, не стал входить в «офис.» Толкнув слегка входную дверь, он обнаружил, что его каморка открыта, и понял, что водить за нос следователя ФБР больше не удастся. Бабахнув из обреза не глядя вглубь помещения, он отскочил назад, и помчался через двор в сторону химических реакторов. Марк рванулся к окну, но сторож обернулся и выстрелил второй раз. Осколки разбитого вдребезги окна зазвенели по комнате. Пока Марк опомнился, «Сполдинг» уже скрылся за реактором номер три.
«Чего не стрелял, следователь?» - раздалось оттуда. «Сполдинг» говорил отчетливо, выкрикивая слова, как команды, чтобы перекрыть шум дождя.
«Успею еще пострелять,» - в тон ему отозвался Марк: «Где Саманта? Остальные?»
«Ха, приятель. Ты уж извини... Саманту твою я - того...»
У Марка оборвалось сердце.
«Да нет, шучу, шучу,» - выдержав драматическую паузу, продолжил сторож: «Жива твоя Сэмми. И все остальные тоже.» Между реакторами три и два неожиданно промелькнула тень. Марк снова не успел выстрелить.
«Хочешь убедиться, приятель? Саманта, милочка, скажи папочке, как ты его любишь...»
Тут же раздался голос Саманты: «Папа!!!»
«Саманта?! Ты в порядке?» - закричал Марк.
«...Да-а,» - неуверенно прокричала Саманта. Конечно, учитывая обстоятельства, «в порядке» было огромным преувеличением.
«Фредерик? Мартин? Жасмин? Мальчики?»
«Мистер Што...» - голос дочери оборвался, как будто ей заткнули рот.
«Цыц, сучка. Не разглашай диспозицию,» - сказал сторож. Потом, громче, для Марка: «Поговорили - и будет. Теперь ты знаешь, что дочка твоя живая. Пока - живая. Чтобы между нами не было недомолвок... Ты же не хочешь недомолвок, следователь?..»
«Не хочу,» - прокричал Марк. Все что ему оставалось - вести переговоры. У «Сполдинга,» или как там его настоящее имя, были заложники. В том числе - дочь Марка.
«О-кей. Для начала, приятель, я тебе вкратце объясню, что у меня тут заряжено. Пуля Минье [ 124 ], слыхал про такую штуку? Ну вот. Она работает примерно так. Ежели я выстрелю такой пулькой снизу в челюсть твоей дочки, ее прелестное личико останется тут. Целым и невредимым. И немножко удивленным. А вот за ее мозгами и верхушкой черепа - тебе, папочка, придется прогуляться до самого шоссе. Просекаешь? Теперь мы, тихо-мирно, пойдем с Сэмми через двор - в котельную. И не вздумай дергаться, приятель. У моего обреза - о-о-очень чувствительный курок. Скажи мне, что ты все правильно понял, приятель.»
«Понял,» - ответил Марк. Интересно, кто у него еще в заложниках и где они находятся? Фредерик и Мартин - это как минимум. Интересно, здесь ли Хобсоны и еще эти: кочегар мистер Кингсли и его дочь Черри? По логике вещей, остальные заложники должны быть в котельной, тогда «Сполдинг» хочет добраться туда, чтобы контролировать ситуацию и использовать всех заложников в переговорах. Однако, непонятно, почему Саманта оказалась за реактором номер два, а не с остальными.
«Хорошо, что понял. Постарайся обойтись без сюрпризов. Мы выходим,» - прокричал «Сполдинг.» В проходе между реакторами два и три показались Саманта и сторож. Дочь Марка шла впереди. Она была вымокшая до нитки, босиком, в подвернутых ниже колен джинсах и в разорванной на груди футболке. Рот девушки был заклеен серой изолентой, а руки были по-видимому связаны за спиной. «Сполдинг» двигался сзади, приставив дуло обреза к шее Саманты.
«Потихоньку, полегоньку,» - подбадривал Саманту сторож: «Вот и славненько. Теперь - не поворачивайся. Приставными шагами - влево. И, ради Бога, смотри под ноги и постарайся не поскользнуться. А то у нас будет несчастье.» Он шел пригнувшись и все время держался за ее спиной, минимизируя шансы Марка на прицельный выстрел. Да Марк и не стал бы стрелять. Только в кино пуля в голову убивает мгновенно, и заложник остается живым и невредимым. На самом деле, если преступник держит ствол направленным на заложника, а палец - на спусковом крючке, предсмертной конвульсии будет достаточно, чтобы произошел выстрел. В ФБР учили, что в подобной ситуации, даже в случае снайперского попадания в лоб преступника, заложник получает «свою» пулю с вероятностью более девяноста пяти процентов.
Сторож и Саманта, так же боком, дошли до проема в кирпичной стене котельной и стали пятиться внутрь. Марк увидел, как«Сполдинг» дотянулся левой рукой и поднял с верстака электрический фонарик. Потом они скрылись за кирпичной отгородкой бойлера. Голос «Сполдинга» раздался вдруг тише, но настолько отчетливо, что Марк чуть не подпрыгнул. «Молодец, приятель. Хорошо, что не стрелял.» Между окнами «офиса» с потолка спускалась пластиковая труба, а на конце у нее была воронка. Голос ночного сторожа раздавался из этой трубы.
«Испугался, приятель? Это - звукопровод. Одна из штучек нашего Арне. Вообще - это он для меня сделал. Ночью, котел остывает - тут в котельной звенит звоночек. А я это слышу в «офисе» и иду подбрасывать дров... Ну вот. Теперь - мы все на месте, связь работает, и можно начинать мирные переговоры. Так у вас в ФБР в инструкциях написано?»
«Давай так, «Сполдинг.» Как твое настоящее имя, кстати? Ты оставляешь всех заложников, и я даю тебе спокойно уйти отсюда. Стрельбы и преследования по горячим следам не будет. Это я тебе гарантирую. Дальше - твоя удача. Быстро побежишь - не поймают.» Пока Марк говорил, он не терял времени даром. Подобрав с пола кусок разбитого стекла, а с полки - рулончик изоленты, он отломил ножку у одной из табуреток и сейчас мастерил себе импровизированный перископ, чтобы осматривать двор без риска получить пулю.
«Мое имя тебе ни к чему. Я - не Сполдинг, это ты верно просек. Называй меня «Рик,» не ошибешься. А я тебя буду называть: «Марк,» пойдет? А насчет оставления заложников и ухода, ты, Марк, наверное, пошутил. Ты только доберешься до места, где твой мобильник зацепит сеть, и вся полиция штата Техас будет у меня на хвосте.»
«Хорошо, пусть будет «Рик.» А откуда ты, Рик, знаешь, что у меня телефон уже не заработал? Может, я уже послал СМС, и сейчас сюда мчится команда поддержки?» Он попробовал творение своих рук, высунув стеклышко «перископа» за кромку окна. Отражение было плохое, но кое-что разглядеть было можно. Двор был пуст. Он положил пистолет на пол и достал телефон. Сигнала не было.
«Ну, Марк, ты совершенно не знаешь Хьюстон. У нас теперь мобильную связь чинят так: кто первый приедет. Если телефонщики - тогда, скорее всего, починят. А если « разборщики,» то в этом месте мобильной связи больше не будет никогда. Они провода из земли наловчились специальной лебедкой выдирать, слыхал?» Это было сущей правдой. Вот, к примеру, в тупичке у Марка была отличная мобильная связь, а чуть дальше на восток - была «дыра» уже примерно с пол-года. Там однажды ночью команда « разборщиков» повалила мачту мобильной связи. Если пройти с пол-мили на восток, часто можно было видеть людей, задумчиво бредущих по тропинкам с поднятым выше головы мобильником. Так их «восточным соседям» приходилось принимать и отправлять электронную почту и СМС. В любом случае, шансы, что кто-то приедет чинить мобильную связь в районе свалки до окончания урагана, были невелики.
«Ладно, Рик,» - продолжил Марк переговоры, убирая телефон и поднимая с пола пистолет. «Давай так. Я выкину свой мобильник в окно. Ты его по дороге к воротам - подберешь. У Саманты телефон остался дома. У Фредерика ты телефон, наверное, уже отобрал? У Хобсонов телефонов нет, насколько мне известно. Как насчет Кингсли? У них тоже можешь забрать, ясное дело. У тебя будет не меньше двух часов, чтобы слинять отсюда. Главное, все остаются живы.»
«Давай лучше так, Марк. Ты выкидываешь в окно и телефон, и пистолет. Потом я тебя свяжу, как остальных. Когда ураган закончится, вас найдут и развяжут, а у меня будет больше суток, чтобы унести ноги из Техаса. Как ты сказал: главное, все остаются живы.» На наживку про Хобсонов и Кингсли сторож не клюнул, и сколько у «Сполдинга» заложников Марку осталось неизвестно.
«Это несерьезно, Рик. Я выкину пистолет, а ты мне пустишь одну из своих пуль Минье в лоб?» Если бы у ФБР по всем крышам сидели сейчас снайперы, может, и стоило бы предложить себя в заложники в обмен на дочь и остальных. Однако, снайперов не было, и разоружаться перед преступником было не более чем сложным способом самоубийства.
«А какая у тебя альтернатива, приятель? Что, если я засеку сейчас время? Скажем, пять минут. А по окончании этого, заметь, Марк, весьма условного, промежутка времени - вышибу мозги из твоего доброго соседа, Фредерика Р. Штольца, доктора философии? Знаешь, какая будет невосполнимая потеря для науки? Вот, наш доктор философии мне тут крутит головой. Наверное, не хочет пулю Минье в лоб, так, Фред? А дальше, я буду засекать по пять минут и стрелять дальше. Сэмми оставлю напоследок, так что у тебя будет время подумать над моим предложением.»
124
Крупнокалиберная полая свинцовая пуля для мушкета, вызывающая особо тяжелые ранения. Применялась в середине и конце XIX века. Примечание переводчика.