— Я иду, — закричала им в ответ девочка, — я уже иду!
Вскочила она со своей уютной лежанки, накинула легкую серую шубку, которую сшил для нее отец, повязала на голову теплый пуховой платок, связанный руками матери, спрятала маленькие ножки в большие старые валенки и отправилась искать своих родных. К тому времени все тропинки в лесу засыпал густой снег, и замела своим ледяным подолом вьюга. Но Тинтин была очень храброй и очень любила своих родителей. И ее не пугали ни снег, застилавший ей глаза, громоздивший у нее на пути высокие сугробы, ни мороз, сердито щипавший ее за щеки, коловший ее ледяными иглами сквозь одежду, ни ветер, сурово толкавший ее назад, сбивавший с пути, зловеще свистевший ей в уши: никого не спасешь, лишь сама пропадешь… Тинтин согревала мысль о близких, о том, что возможно, они думают о ней в эту минуту, ждут ее помощи. И она бесстрашно шла все дальше и дальше, через глубокие овраги, крутые скалы, сквозь дремучую чащу. Она звала маму и папу, но ее тонкий и слабый голос заглушал лихой разбойничий свист ветра. Долго блуждала Тинтин, пытаясь отыскать следы своих родителей, но все было тщетно. И как ни была она отважна и терпелива, как ни пыталась сопротивляться напору ветра, мороза и снега, они почти одолели ее. Ведь была Тинтин еще очень мала, а лес суров и огромен, и хозяйничала в нем зима. Он был ее законной вотчиной, а девочка пыталась бросить ей вызов. Да как она посмела! Вместо того, чтобы, трепеща от страха, жаться ближе к горячему очагу в своей убогой хижине, все шла и шла наперекор вьюгам и морозу — верным слугам зимы.
Рассердилась зима, разбушевалась, такую метель наслала, что померк белый свет, и не осталось в нем ничего, кроме сплошной снежной круговерти. Так и сгинула бы в ней Тинтин, но спрятала от бури отважную девочку, милосердно прикрыла своими широкими колючими лапами старая раскидистая ель. Целый век жила она на свете, много видела зим, много весен прошумели бурными ручьями у ее корней, много раз летнее солнце ласкало своими горячими лучами ее острую макушку, много молодых и уже не очень молодых елей, ее деток, росло и зеленело вокруг, радуя и веселя ее сердце. Была ель мудрым и добрым деревом, но и она не могла помочь Тинтин в ее беде, не могла ничего рассказать ей о родителях, лишь скрипела жалостно ветвями, да стонала горестно над ее несчастной судьбой. Когда стихла метель, выбралась девочка наружу из елового шалаша, поблагодарила свою спасительницу. Вот только идти ей было некуда. Заледенело сердце у Тинтин, устало биться, опустились руки, закрылись глаза, совсем не осталось сил, чтобы дальше сражаться с морозом и ветром. Заплакала Тинтин и стала прощаться с белым светом. Но вдруг услышала, как позвал ее чей-то звонкий, тонкий голосок: Тинтин-Тинтин! И снова: Тинтон-Тинтон!
Открыла Тинтин глаза, видит, сидит на еловой ветке маленькая птичка и крылышками взмахивает. Перышки на спинке и крылышках пестренькие, а на голове и грудке — серенькие, глазки — черные, блестящие, как бусинки, смотрят на нее, а острый клювик выговаривает: Тинтин — Тинтон! Перепархивает птичка с ветки на ветку, зовет девочку за собой. Побежала за ней Тинтин, откуда только силы взялись. Долго шла она за своей крылатой спутницей по заснеженной чащобе, и вдруг стала Тинтин замечать, что лес поредел, стал прозрачным и светлым. Деревья больше не цепляют ее колючими ветками, не сбивают с ног торчащими корнями. Дружелюбно шелестят они ветвями, на которых с изумлением и радостью увидела Тинтин набухшие почки. На глазах у нее пробивались наружу острые как птичьи клювики кончики молодых листьев, и расправляясь начинали светиться изумрудной зеленью. Потеплело, и вскоре услышала она журчание и плеск быстро льющейся воды. А дорогу ей то и дело стали преграждали неширокие, но бурные и говорливые весенние ручьи. На проталинах под деревьями в густой мшистой зелени ярко сияли россыпи белоснежных жемчужин с дивным ароматом — лесных ландышей. Незаметно, снег совсем исчез. И теперь Тинтин шла по упругой, густой, влажной от росы траве, через поляны, сплошь усыпанные цветами, над которыми деловито жужжали шмели и порхали крупные пестрые бабочки, через древесную чащу, где тени были легки и прозрачны.
Солнце просвечивало сквозь молодую листву, и Тинтин казалось, что множество озорных зеленых и золотых солнечных зайчиков с тихим смехом, вторившим звонким птичьим трелям, резвится вокруг нее, кувыркается в траве и кронах деревьев. Так и шла Тинтин, любуясь красотой необыкновенного леса. Совсем не чувствовала она усталости, а напротив было ей как никогда хорошо и спокойно. И казалось, что сам чудесный, напоенный ароматами трав и цветов, воздух волшебного леса дает силы, так что не хотелось ни пить, ни есть, а только идти все дальше и дальше по едва заметной в густой высокой траве тропинке. И если останавливалась иногда Тинтин, то только затем, чтобы лучше рассмотреть какой-нибудь чудесный цветок или окунуть руки в прохладную и чистую, словно горный хрусталь, воду лесного ручья, послушать его веселое, словно песня, журчание.
Когда солнечный свет стал меркнуть и в тени деревьев начали просыпаться сумерки, тропинка привела Тинтин на просторную зеленую опушку, в самой середине которой возвышался большой красивый дом, а на его крыльце, держа друг друга за руки, стояли ее мама и папа. Они бросились к ней, радостно и громко повторяя ее имя, и Тинтин, сама не своя от счастья, побежала к ним навстречу. Родители привели Тинтин в дом, и когда немного утихло волнение, она спросила, что это за место, и почему они не вернулись к ней. Папа и мама стали целовать и ласкать Тинтин, пока печаль, что неотлучно жила в ее сердце совсем не исчезла, не растаяла как снег под жаркими солнечными лучами.
— Это — Зачарованный лес, — поведали они ей. — А владеет им Золотой всадник. И даже ночи здесь полны света. Луна словно добрый друг смотрит с небес на спокойно спящую землю. Необыкновенно яркие и крупные звезды шлют сюда свой волшебный серебряный свет, прогоняя ночные страхи. В траве и среди деревьев сияет множество светлячков. Так, что кажется, земля стала небом, а звезды ожили и танцуют, радуясь и веселясь.
Родители сказали, что они заблудились в лесу, попав в снежную бурю. А сюда их привел солнечный луч. Когда они совсем выбились из сил и потеряли надежду, озорным золотым зайчонком появился он перед ними и поскакал вперед, показывая дорогу. И было им тут очень хорошо, но они все равно грустили, потому что и днем, и ночью думали о своей бедной маленькой дочке, которая осталась совсем одна, и некому было о ней позаботиться. Часто бродили они по Зачарованному лесу и звали ее, но в ответ слышали только птичье пение. Но ее мама и папа продолжали звать Тинтин, надеясь, что когда-нибудь легкокрылый ветер донесет до нее их зов.
Тинтин осталась с родителями и была очень счастлива. Все лесные обитатели, звери и птицы, полюбили ее и часто приходили на опушку, где стоял их новый дом. Они рассказывали ей увлекательные истории и сказки, открывали секреты Зачарованного леса, вместе играли и веселились. А еще она помогала маме и папе ухаживать за волшебным лесом, а вечерами часто сидели они на крыльце и, тесно прижавшись другу к другу, любовались чудесным танцем светлячков.
Но вот, как-то раз прилетела к их дому птичка, что вывела ее из зимнего леса и рассказала, как плохо приходится ее прежним друзьям. Пришла к ним зима такая лютая, что померкло в небе солнце, спрятала его зима за угрюмыми снеговыми тучами, а сама воцарилась в лесу на вечные времена и грозит всем погибелью. Видно, совсем забыло про них солнце, и некому помочь им в беде, некому с зимой справиться. Опечалилась Тинтин, заплакала от жалости к своим друзьям, побежала в Зачарованный лес и попросила солнечных зайчиков, что резвились в траве, проводить ее к Золотому всаднику. Поскакали солнечные зайчики по тропинке, привели ее к дому Золотого всадника. Стоял дом тот на скале посреди Зачарованного леса. И была эта скала такой высокой, что не видно было ее вершины.