— Потому что только глупые мальчишки едят снег! — засмеялась девчонка. И Младший тоже засмеялся, решил, что не стоит обижаться. Ведь она была права.
— Да и потом, ты сейчас в особенном месте. Здесь будет только то, что ты захочешь.
— Ну да! Все, что захочу?
— Попробуй.
— Хочу, хочу… Почему я ничего не хочу?
— Потому что здесь будет только то, что ты действительно хочешь. То, что тебе действительно необходимо. Ты захотел заговорить со мной, и вот мы разговариваем, и горло у тебя не болит. И этого пока для тебя достаточно.
— Чудеса, да и только! — сказал Младший, посмотрел по сторонам и снова спросил. — А здесь что, всегда так темно и скучно?
— Скучно? — удивленно переспросила молодая фея-крестная. — Тебе разве скучно?
— Пока нет, — откликнулся мальчик и неожиданно с удивлением понял, что ему на самом деле не было скучно. А напротив было очень приятно сидеть рядом с этой девчонкой с такими красивыми голубыми глазами, которая зачем-то прикидывалась его феей-крестной, старой и довольно скучной старушкой. А темнота вокруг была похожа на темноту кинозала, где вот-вот должен был начаться увлекательный фильм. Но он все равно упрямо сказал. — Но может стать скучно!
— Хорошо, — девочка вздохнула и покачала головой, словно хотела сказать, как же нетерпеливы и непоседливы эти мальчишки. — Давай еще поговорим.
— Давай, — охотно согласился Младший. — Значит, теперь, когда ты придешь ко мне в гости, ты опять будешь молодой?
Девочка грустно улыбнулась:
— Нет, конечно. Время моей юности прошло. Оно осталось в прошлом. Если бы только я владела временем, я бы все время была молодой. Не только в прошлом, но и в будущем. Но будущее не подвластно нашим желаниям.
— А чему оно подвластно?
— Поступкам. Нашим поступкам в настоящем. Ведь, на самом деле нам принадлежит только настоящее. И что ты совершишь в настоящем, то и будет твоим будущим. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы всегда оставаться юной и резвой, беспечной и веселой.
— Может как раз ничего и не нужно делать. Интересно, а если я буду лежать и ничего не делать? Не совершу никаких поступков, что тогда будет с моим будущим? Его может и вовсе не будет? Что ты на это скажешь?
Младший заерзал на месте. И девочка подумала, что это совершенно маловероятно, чтобы Младший долго ничего не делал, так долго, чтобы даже поставить под угрозу свое будущее. Она захихикала совсем как вредные девчонки-одноклассницы, когда Младшему особенно везло ляпнуть у доски какую-нибудь глупость. Но смех у голубоглазой девчонки был все же поприятнее, не такой ехидный и противный как у одноклассниц. Поэтому он снова не обиделся, а великодушно подумал: девчонка, что с нее взять! Хоть и рассуждает совсем по-взрослому. Наверное, умных книжек начиталась.
Девочка же похихикала и сказала:
— Скажу, что твоим поступком будет лежать и ничего не делать. А твоим будущим — превратиться в большого глупого увальня.
И снова захихикала. Тут Младший все же обиделся и сказал:
— Знаешь, что! Мне почему-то кажется, что ты меня обманываешь! Это не я, это — ты захотела со мной поговорить.
Девчонка всплеснула руками, хлопнула себя по коленкам и залилась звонким как весенний ручей смехом:
— Да ты не только особенный, ты еще и очень умный мальчик. Ну, конечно, я тоже хотела с тобой поговорить. Давно хотела. Даже позвала тебя однажды, и ты услышал меня. Только почему-то не стал разговаривать, подошел, посмотрел и убежал куда-то.
— Так это ты светилась тогда в зеркале? — догадался он вдруг. — Но я же не видел тебя, только яркий свет. Выходит, ты все время была здесь, в этом зеркале.
— Все время, — подтвердила девочка, а потом поправилась. — Только, здесь нет времени, нет настоящего времени. Время приходит сюда из вне, вместе с тобой. Ты приносишь его с собой, как аромат духов. Ведь ты живой и настоящий. Ты живешь во времени.
— А ты разве нет? Разве ты не живая и не настоящая? — Младший чуть-чуть поежился. Он немного боялся призраков. Хоть и храбрился иногда перед приятелями, что ему ничего не стоит заговорить с привидением, если только угораздит повстречать его. Но здесь не было приятелей, а была только красивая, он все-таки разглядел, что она была красивой, светящаяся девочка. И она ответила:
— Я тоже живая и настоящая, но только пока ты здесь, со мной. Пока ты делишь со мной свое время. А сейчас тебе пора уходить. Закрой глаза и сделай в любую сторону столько шагов сколько тебе лет. И окажешься дома.
— А что будет с тобой, когда я уйду? — забеспокоился Младший. Ему не хотелось уходить. Ему хотелось сидеть здесь с этой немного странной, но симпатичной девочкой. Или, еще лучше побегать с ней наперегонки. Он бы показал, как здорово это умеет, бегать наперегонки. Ей бы нипочем не удалось обогнать его. Если только он не поддался бы из великодушия, чтобы она не обиделась на него и не расхотела с ним дружить.
— Не беспокойся, со мной ничего не случится. Я просто стану волшебной. Немножко ненастоящей.
— А я смогу снова тебя увидеть? И… и как тебя зовут? Я не хочу называть тебя феей-крестной!
Девчонка поболтала в воздухе ногами, наклонилась вперед, как будто хотела соскочить со скамейки. Но не соскочила, а посмотрела на Младшего своими глазами-незабудками и сказала серьезно.
— Ты можешь сам дать мне имя, какое захочешь.
— Ух, ты! Можно, я буду звать тебя Светлячок?
— Ну, конечно, можно. Мне нравится это имя. А теперь иди. Тебе уже пора.
— Как мне найти тебя? И как я снова смогу попасть сюда?
Светлячок, так теперь звали девочку, ничего не ответила. Молча встала, подняла над головой руки и очертила ими овал, в полный свой рост. Овал тут же засеребрился и стал похож на большое зеркало. Девочка помахала Младшему рукой, улыбнулась, шагнула за край светящегося овала и сразу исчезла.
Оставшись один, Младший сделал как ему советовала девочка. Закрыл глаза. А когда открыл их оказался дома в своей комнате, на своей кровати, под теплым толстым одеялом. Горло было по-прежнему замотано колючим шарфом, но уже не болело, а только немного першило. И не успел он ни о чем подумать, как открылась дверь и вошел брат, хмурый и озабоченный.
— Ну как? — рассеянно спросил он Младшего. — Тебе уже лучше? Хорошо поспал?
— Да я не спал вовсе! — воскликнул Младший. — Слушай, что со мной приключилось.
Он схватил брата за руку и заставил сесть с собой рядом. Хотя тот, казалось, куда-то спешил и нетерпеливо поглядывал на дверь. Но Младший все же рассказал ему про зеркало и про светящуюся девочку. Старший выслушал, потом хмыкнул и сказал равнодушно:
— Да, здорово. Интересный тебе сон приснился.
— Да никакой это не сон был! Пошли! Сейчас сам все увидишь. — Он соскочил с кровати и потащил брата за собой к чудесному зеркалу.
— Вот, гляди! — закричал он, подбегая к зеркалу. Ткнулся в него руками и застыл изумленно, глядя на свое отражение.
— Ты поаккуратнее по стеклу стучи? — насмешливо сказал Старший. — А то расколотишь и влетит тебе от родителей. Ну что, убедился теперь, что приснилось?
— Нет, постой! Как же так, — чуть не заплакал от расстройства и досады Младший. Снова к зеркалу ладонь приложил, надавил на стекло еще и еще раз. Все напрасно — обычное зеркало, ничего чудесного. Так и ушел ни с чем. Вечером, не выдержал, снова прибежал. Постучал по стеклу осторожно, все его ощупал, ничего не изменилось.
Прошло несколько дней. Младший совсем поправился, снова принялся за учебу, с приятелями гулять и проказничать, родителям по дому помогать. Только, нет-нет, да и сбегает к зеркалу, проверить: может стало оно вновь волшебным. Нет не стало. Так что Младший уже и сам начал думать, что голубоглазая девочка, которой он имя дал, ему приснилась. Пришла весна. Пригрело солнышко, растаял снег. Тепло на улице, хорошо. А вот дома — не очень: холодно и неуютно, темно, хоть и свет горит, и видно, как солнце в окно светит. Светит, а в дом не заходит. И брат совсем как чужой стал. Смотрит иногда на Младшего, хмурится, будто не узнает. Стал угрюмым и раздражительным. Все отстань да отстань. А Младший не отстает:
— Что с тобой? Ну скажи мне? Ты же знаешь, я никому не разболтаю. Если ты натворил чего, вместе придумаем, как дальше быть. Как раньше придумывали.