Карандаш постепенно оттаял, повеселел, мы допили чай. Он рассказал, как ему жилось в санатории, что он скучал по занятиям, и по нашим с ним прогулкам, спросил, как поживает Йойо, и просил передавать ему привет. Сказал еще, что будет ждать нас в гости, если только такая знаменитая личность снизойдет до посещения его скромного жилища. Я пообещал, что непременно зайдем как-нибудь, и что Йойо ему понравится, и что он совсем не гордый, а очень добрый и веселый. На что Карандаш заметил, что раз Йойо мой друг, он ему уже нравится. Мы еще долго разговаривали, но я видел, что Карандаш устал и ему нужно отдохнуть. Поэтому не стал засиживаться. Карандаш предложил мне остаться заночевать, но я отказался, сказав, что Йойо будет волноваться. Ведь я даже не сказал ему куда пойду, но что я непременно приду на днях с ночевкой. На том мы и расстались.
А когда вышел из подъезда и направился в сторону интерната, то вдруг услышал, как меня кто-то окликает. Обернувшись с изумлением увидел Лайлу. Девчонку из прежнего лицея для одаренных. Мы с ней одно время вместе ходили в художественную школу, пока я не начал заниматься в студии. Она изменилась, так что я не сразу узнал ее. Отрастила свои светлые и тонкие волосы, которые до этого стригла очень коротко и оттого временами была похожа на одуванчик, а сейчас выглядела совсем неплохо. Похоже, что наша встреча ее обрадовала. Во всяком случае, она смотрела весело и удивленно.
— Вот не ожидала тебя здесь увидеть? Каким ветром занесло, давай рассказывай? Не торопишься?
Я ответил, что не тороплюсь, куда мне было торопиться, и что приходил в гости к своему учителю. Она засмеялась и сказала, как удачно, что она тоже никуда не торопится и, значит, есть время поболтать. Да уж, болтушка она была еще та! Ее так и звали в лицее Лайла-Помолчи! Кого угодно могла заговорить. По-моему, это и был ее настоящий талант. Так что я сильно не напрягался, зная по опыту, что говорить в основном она будет сама, и мне не нужно особо стараться в поддержании разговора. Так, собственно, и вышло. Мы двинулись дальше по улице. Лайла без умолку трещала про свой новый дом, как ее там хорошо приняли, какие им подарки спонсоры делают и куда их возили и что показывали, вот только в личной жизни не везет. Очередной парень, из городских, такой попался никчемный. Тут Лайла надула губки и хитро посмотрела на меня.
— Ну а ты, как устроился, что молчишь? Может и подружку уже завел?
Я сказал, что у меня все нормально, все по-прежнему. И она вновь принялась разливаться соловьем, заметив между делом, что раз я по-прежнему свободен, то мы могли бы оказать друг другу моральную поддержку, объединиться перед лицом этого сурового и несправедливого мира, и вспомнить старую дружбу. Я правда, не помнил, чтобы мы были особенно дружны прежде. Может немного больше, чем с другими из-за совместных посещений художки. Я скептически хмыкнул, а Лейла принялась с энтузиазмом и восторгом развивать дальше эту, как ей показалось, удачную мысль, решив в итоге, что наша встреча — это рука судьбы и не нужно противиться ее воле. Лайла была просто невероятно компанейской девчонкой, с репутацией своего парня. С ней было довольно просто. Тем более, что главной твоей задачей было делать вид, что слушаешь. Но я как-то не представлял, что может нас еще связывать, кроме недолгого общего прошлого. Поэтому постарался, как можно деликатней объяснить ей, что никак не в состоянии сейчас заниматься чьей-либо моральной поддержкой, так как готовлюсь к поступлению в вуз. Да и просто не гожусь на роль ее парня, о чем она сама прекрасно знает.
На Лайлу это не произвело должного впечатления, зато дало ей новый повод порассуждать о недостижимости идеала в представителях противоположного пола, но что я не должен отчаиваться, так как она видит во мне скрытый потенциал и берется вывести его на всеобщее обозрение. Я, однако, неблагодарно не внял своему счастью и продолжал упорствовать. В конце концов, ей пришлось смириться с тем, что я так и останусь наедине со своим потенциалом. Что меня вполне устраивало. Впрочем, это ее совсем не расстроило, и она продолжила все так же безмятежно болтать о различных пустяках. Я как-то задумался под ее неумолчное тарахтение, пока не обнаружил, что мы уже на подходе к нашему «дому с привидениями».
— Постой, постой, — перебил я ее, очнувшись от раздумий. — А ты, собственно, куда шла-то?
— Сначала я шла в книжный, потом собиралась заглянуть к одной знакомой, но вот встретила тебя, какая удача, согласись! И теперь мы идем к тебе в гости, разве не так?
Это было как-то неожиданно, даже внезапно.
— Ты в этом уверена?
Расслабился называется, потерял бдительность, и теперь если срочно ничего не предпринять, придется вести Лайлу в гости. Что я только там с ней делать буду? Как назло, ничего достойного в голову не приходило, а быть грубым мне не хотелось. Я попытался намекнуть ей что может как-нибудь в другой раз, но она решительно помотала головой, заявив, что в другой раз будет другой раз, а сейчас самое время для этого раза.
— Да как ты не понимаешь, если я сейчас не увижу, где ты живешь, я вся изведусь от любопытства. Тем более, что все наши, кто остался здесь в городе, по-прежнему, видятся друг с другом, а ты один пропал и не даешь о себе знать.
— Лайла, там нет ничего интересного и потом, тебе обратно далеко добираться будет!
— Ты меня проводишь на остановку, и я прекрасно доберусь! Ничего интересного, говоришь? А откуда тогда у тебя шрам на подбородке?
Я машинально прикрыл рукой подбородок. Но было поздно. Лайла продолжала с легкой насмешкой разглядывать мое лицо, даже замолчала, явно ожидая ответа.
— На физре о снаряд ударился. Ничего криминального и сенсационного.
Она немного поохала и, потом, к моему большому облегчению, принялась вдохновенно рассказывать о новом учителе физкультуры в своей школе. Такой молоденький и симпатичный, но просто кошмар, какой зверь! Гоняет их почем зря, так что даже глазки толком не построишь.
— Ну ты представь, Хьюстон! — громко хохотала она. — Стоишь перед ним с красной физиономией и выпученными глазами, едва дышишь после километровой пробежки и пытаешься при этом свою самую обольстительную улыбку изобразить. А он в ответ на это тебя еще и отжиматься посылает. Садист! Такой в итоге оскал получается, что просто ужас-ужас! Я бы на его месте уже давно сбежала! Зато посещаемость стопроцентная! Такие мы с ним стройняшки скоро станем, прям закачаешься!
Я ответил, что рад за нее, но мы, в общем-то уже пришли. Она окинула взглядом окутанные зеленоватой дымкой буйные заросли интернатского парка. Там вовсю хозяйничала весна, набрасывая легкую изумрудную вуаль на посвежевшие после зимнего сна деревья. Бурую прошлогоднюю листву, плотным ковром устилавшую землю, пронзала юная травяная поросль, и в ней солнечными пятнами золотились куртинки первоцвета. От старых ворот, где мы остановились, тянулась вглубь центральная аллея, в конце которой высился наш «дом с привидениями». Картина была просто сказочная. Лайла долго смотрела на дом, потом удивленно спросила:
— Что это? Что это за архитектурный франкенштейн! Да это же какой-то древний монстр! Ты что в самом деле здесь живешь? Ты меня не разыгрываешь? Он вообще обитаем?
— Да, более чем. А еще здесь водятся привидения!
Сказал, и прикусил в досаде язык. Думал напугать, но сообразил, что кого-кого, а Лайлу это только пуще раззадорит. Так и вышло! Она восхищенно завизжала и воскликнула, что я должен непременно ее познакомить с парочкой! Поэтому пришлось сказать, что они не любят посторонних и вообще сейчас в отпуске. Лайла засмеялась и, похлопав меня по плечу, снисходительно заметила:
— Хьюстон, так и скажи, что не хочешь меня в гости вести. Я не обижусь. Я ведь знаю какой ты у нас сам по себе. Недотрога и стесняшка! Кстати, Хьюстон! — воскликнула она вдруг, преувеличенно изобразив удивление: распахнула большие голубые глаза и часто заморгала ими, прикрыв ладошкой рот. — Да ты ведь ни разу, за всю дорогу, не покраснел! Да что с тобой такое?