Выбрать главу

– Кто такой Базиль, черт побери?!

– Ваш коллега, который вербовал меня!

– О Боже, это было так давно…

– Он даже знает, что мы с Базилем любили забегать в венский ресторан, где играл старый скрипач… он описал этого старика, будто вместе с нами слушал его игру! Он знает, что Базиль курил только сигары “Вильгельм второй”! Он рассказал такие детали… даже о вербовке Жаклин! Он знает обо мне все!

Физиономия гордости службы покраснела от возбуждения, и на скулах выступили капельки пота.

– И все это происходило в кромешной тьме? – Я на миг представил себе голого Генри, дрожащего под одеялом, и сурового незнакомца, явившегося по его душу, как Командор за дон Гуаном, и мне вдруг стало до неприличия весело.

– Я хотел увидеть его… изловчился, зажег ночник… брюнет в маске, больше я ничего не разглядел… может быть, шатен… на нем был плащ… по-моему, типа “кристианет”. Маска! Вы поняли? Он не хотел, чтобы я его видел… Он заорал…

– Он не упоминал моего имени? Намекал, что знает обо мне?

– Нет, нет, Алекс, ни слова о вас!

– И какое же конкретно сотрудничество он вам предлагал?

– Он не открыл карты… он обещал поговорить со мной подробнее через две недели… он дал мне время на размышление… оставил конверт с адресом… вот он!

И всклокоченный Генри (насколько может быть всклокоченным существо с сократовым лбом, а точнее, с огромной лысиной) протянул мне конверт, на котором было напечатано на машинке: “Рамон Гонзалес, Либерти-стрит, 44, Каир, 11055”. В конверте лежала тоненькая реклама процветающего концерна “Юникорн”.

– Что же это за человек, Алекс? Откуда ему все известно? Значит, у вас сидит предатель, знающий мое дело? Вы понимаете, что произошло?

– Не волнуйтесь, Генри, ради Бога, не волнуйтесь… это какое-то недоразумение… – попер я глупость (ничего себе недоразуменьице!), напрягая все свои шарики.

– Недоразумение?! – вскричал он так громко, что бармен повернул голову в нашу сторону.

– Я все выясню… немедленно свяжусь с Центром… все будет о’кей! – Я нес всю эту муру, лишь бы его успокоить, даже ободряюще похлопал его по руке и заглянул ласково в глаза. Мои мозги между тем крутились, как рулетка, прикидывая все имиджи и ипостаси героя ночной драмы.

Первая банальнейшая догадка сразу ударила наповал: провокация!

Американцы решили проверить и “Эрика”, и меня и устроили эдакое фантасмагорическое представление в надежде, что “Эрик” расколется, покается, вывалит все и обо мне, и о Жаклин – короче, типичная проверка, по глупости и топорности вполне отвечающая стилю работы великого Гудвина. Другая версия тоже не радовала: перепуганная Жаклин настучала на “Эрика” офицеру безопасности своего посольства, и бельгийцы (возможно, с помощью союзников по НАТО) взяли беднягу в оборот. Но откуда они добыли такие детали?

Вдруг Генри потянул носом, снова заклокотал горлом, и мешки под его глазами раздулись в бурдюки.

– Он убил Енисея… вколол ему яд! А мне сказал, что это снотворное, не хотел волновать… – Мешки начали опорожняться, и крупные алмазоподобные слезы важно поплыли вниз, затекая к ноздрям. – Он убил пса! Он убил моего любимого пса, Алекс! Вы не представляете, как я его любил!

– Давайте договоримся так: мы консервируем наши отношения. Работу с Жаклин вы прекращаете и ждете от меня сигнала вызова. Я немедленно свяжусь с Центром! Никакой инициативы! Лежите тихо, как труп!

Он вяло кивал головой, купаясь в своих водопадах, бармен уже не отрывал от него глаз, я допил свой стаканчик и выполз из этого тошнотворного реквиема на воздух.

Рано утром я позвонил Хилсмену.

– Некоторые новости, Рэй! Не хотел беспокоить вас ночью. Встретимся в “Гровноре”?

– Надеюсь, что ничего серьезного? – Голос его звучал обеспокоенно.

– Что может быть серьезнее смерти?

– Кто-нибудь погиб? – Его губило полное отсутствие юмора.

– Не нервничайте, главное, что мы с вами живы! Так в “Гровноре”?

– Вы хорошо знаете Уайтчейпл?

– Мерзкий район. Неужели мне придется тащиться в такую даль? – Район находился восточное Сити и в свое время вдохновлял писателей на романы о несчастных бедняках, живущих в лачугах и развалинах.

– Извините, но я целый день буду в тех краях… подъезжайте к уайтчейпелской ратуше!

Ровно в пять я вырулил прямо на стоянку муниципалитета.

Глава четвертая о превратностях любви на дачах за зеленым забором, о Папе – Мохнатой Руке, о Витеньке – Совести Эпохи, о пустых бутылках и прочих нехороших вещах, которые оттеняют несравненные достоинства героя, идущего на боевое задание у берегов Женевского озера