Они осуждали Его за то, что Его ученики принимали пищу в неположенный день. Они негодовали на Него за то, что Он
исцелял людей в неподобающее время. Они злились, что Он прощал «не тех» людей. Их выводило из себя то, что Он
общался с изгоями и оказывал плохое, по их мнению, влияние на детей. Но, что хуже всего, каждый раз, когда Он пытался
освободить кого-либо, религиозные вожди предпринимали попытки вновь связать и поработить этого человека. Те, кто
был из числа наиболее приближенных к храму, ловчее всех орудовали цепями и наручниками. Когда какой-нибудь храбрец
пытался взлететь, они оказывались тут как тут со словами о том, что это невозможно.
Кстати говоря, Хансу Беблингеру они сказали то же самое. Король должен был почтить Ульм своим посещением, и
епископ вместе с горожанами захотели произвести на него неизгладимое впечатление. До них дошел слух об удачном
полете Ханса, и они попросили его сделать круг по воздуху в присутствии короля. Ханс согласился.
Его попросили, однако, и об одном изменении. Поскольку ожидалось, что встречать короля выйдет огромная толпа и
поскольку путь в горы был не из легких, Ханса спросили, не мог бы он выбрать место для полета где-нибудь в долине, поближе к городу.
Ханс выбрал утесы на берегу Дуная. Они были широкими и пологими, а река находилась далеко внизу Он собирался
прыгнуть с обрыва и спланировать на берег, к воде.
Неудачный выбор. Около реки не было тех восходящих потоков воздуха, которые помогли ему в горах. И вот на
глазах у короля, его придворных и половины населения своего городка Ханс прыгнул и, как камень, рухнул в реку. Король
был разочарован, а епископ стоял ни жив ни мертв.
Как вы думаете, какой была тема его проповеди на следующей воскресной службе? «Не пристало человеку пытаться
летать». Ханс поверил ему. Слова, произнесенные с кафедры, стали цепями, которые навсегда сковали его. Он убрал свои
крылья подальше и больше никогда не пробовал летать. Вскоре он умер, удрученный отчаянием, и был похоронен вместе
со своими мечтами.
Собор в Ульме — не первое место, где пытавшегося взлететь человека сажали в клетку. Долгие годы с церковных
кафедр все громче и уверенней звучали слова о том, чего люди не могут делать. Так обстояли дела во дни Христа, так
обстояли они во дни Ханса Беблингера, так же обстоят они и в наши дни. И точно такие же приступы тошноты это вызывает
у Бога.
Но, указывая осуждающим перстом на «религию», неплохо нам было бы посмотреть и на самих себя. Видите ли, удобно тыкать пальцем в «мертвую религию», приговаривая: «Аминь! Скажи им правду в глаза!» Быть может, это и приятно, но совершенно неправильно. Если уж мы говорим об освобождении людей для того, чтобы они могли летать, стоит
задуматься о самих себе. Окрыляете ли вы других людей? Обретают ли они свободу, общаясь с вами?
Как насчет друга, обидевшего вас и теперь нуждающегося в вашем прощении?
Сотрудника, мучимого страхом смерти?
Родственника, влачащего жалкое существование под гнетом ошибок прошлого?
Приятеля, обремененного заботами?
Расскажите им об опустевшей гробнице... и вы увидите, как они расправят крылья и полетят.
Одна женщина из нашей церкви — сестра во Христе, чья вера могла бы послужить примером для многих, — недавно
вышла замуж. Ее родной язык — испанский, и когда венчавший их служитель спросил ее: «Готова ли ты произнести вслух
свой брачный обет?», она ответила с необычайной простотой: «Да, готова, но я буду говорить с сильным акцентом».
Именно такими Бог и хочет видеть наши с Ним отношения. Он хочет, чтобы все мы принесли Ему обет, которому
оставались бы верны всю жизнь, но чтобы каждый из нас сделал это со своим собственным, неповторимым акцентом. У
кого-то это может быть особое внимание к больным и немощным, у кого-то — к находящимся в заключении. Кто-то может
особо тяготеть к научным исследованиям, а кто-то — к благотворительности. Но неизменно, каким бы ни был наш акцент, смысл наших слов и дел всегда остается одним и тем же.
Смысл происшедшего со смоковницей не в том, что все мы должны приносить одинаковые плоды. Смысл в том, что
каждый из нас должен приносить тот или иной плод. Это непросто. Христос знает об этом и потому говорит: «...если будете
иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею...», но и намного большее.
Веру во что? В религию? Вряд ли. Религия—это обман, и Христос собирается показать это всем. Вообще-то, когда Он