„Учитель! Учитель!’’»4.
Фарисеи были надменны. Они были надменны, потому что были праведны в своих глазах. Они были праведны в своих
глазах потому, что пытались достичь праведности без Бога. Они сделали из храма подобие компьютера. Синагоги
превратились в курсы программистов, обряды и ритуалы стали клавиатурой, на которой программисты-фарисеи писали
свои программы. Они были наделены властью, они были правы и знали это.
«.. .Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди...»5.
Это приводило Христа в ярость — настолько, что Его последняя проповедь, обращенная к фарисеям, была не о любви, сострадании или распространении Евангелия. Эта проповедь была о поддельной вере и пустых сердцах. Это было
обвинением, брошенным прямо в лицо вождям-законникам.
Шесть раз в Своей речи Он называет их лицемерами и пять раз — слепыми. Он обвиняет их в самоубийственном
фатализме, говоря, что они сами предпочитают ад небесам и тащат туда с собой окружающих. Они усложняют Благую
весть нелепыми мифами и суевериями. Они гордятся своими пожертвованиями, но отводят глаза, когда возникает
необходимость послужить ближнему6.
Их вера была такой же привлекательной, как привлекательна перспектива отобедать миской прокисшей и
заплесневелой чечевичной похлебки, и столь же благоуханной, как благоуханны раскопки на кладбище. Они были
безобидны, как Фредди Крюгер, и искренни, как сутенеры.
«Вы — змеи», — обвинял их Христос, видя в их глазах тот же блеск, который видела Ева в Эдемском саду.
В последнюю неделю Своей жизни Христос гневался не на смущенных апостолов и не на людей, пришедших к Нему с
просьбами. Он не потерял самообладания, когда солдаты бичевали Его, не взорвался, слыша вопросы Пилата. Но одного
Он просто не смог вынести: лицемерной веры, использующей религию во имя наживы и престижа. Этого Он потерпеть не
мог.
Все тридцать пять огненных стихов сводятся к одному вопросу: «...Как убежите вы от осуждения в геенну?»7.
Хороший вопрос. Вопрос, адресованный фарисеям, но важный и для нас с вами. Как мы собираемся избежать Божьего
осуждения?
На этот вопрос мы ответим, если вернемся к фразе с пропущенным словом и заполним пробел. Человек
оправдывается перед Богом благодаря ___________.
Забавно, а может быть, вполне правомерно, что впервые эти слова были записаны именно фарисеем. По крайней
мере, человеком, который прежде был фарисеем. Он получил образование, глядя в экран «религиозного компьютера». Он
был молодым и перспективным богословом-программистом. Он мог без запинки ответить на самый заковыристый вопрос
и разгадать самую запутанную загадку. Но на серьезный вопрос, заданный Христом, он ответить не мог.
Интересно, был ли он там, когда Христос задал этот вопрос: «...Как убежите вы от осуждения в геенну?» Может, и был.
Возможно, его молодое лицо мелькало в толпе, окружавшей Иисуса. Наверное, он стоял там, держа свитки под мышкой и
насупив брови. Достойный продолжатель дела законников, готовый занять заслуженное место среди них. Был ли он там?
Если был, то у него не было ответа на вопрос Христа, как нет его ни у одного из законников. Тот, кто намеревается
спасти себя сам, замолкает, оказавшись в присутствии Бога. Внезапно все наши достойнейшие порывы становятся лишь
жалкими потугами. Осмелитесь ли вы предстать перед Богом и потребовать спасти вас за ваши страдания, жертвы или
ради ваших знаний?
Вот и я тоже не осмелился бы.
Не смог и Павел. Ему потребовались десятки лет, чтобы осознать то, что он смог выразить одной фразой.
«...Человек оправдывается верою...»8. Не добрыми делами, не страданиями, не знаниями. Все это может быть
плодами, которые приносит жизнь спасенного человека, но основанием спасения ничто из этого служить не может.
Как избежите вы Божьего осуждения? Есть лишь один путь. По вере в жертву, принесенную Самим Богом. Дело не в
том, что вы делаете; все дело в том, что сделал Он.
Кстати, мой компьютер по-прежнему раздражает меня. Он по-прежнему делает ТО, ЧТО Я ЕМУ ВЕЛЮ (НУ ВОт, опять
нажал не на ту клавишу), а не то, чего я хочу на самом деле. Я нажимаю не ту клавишу — и он послушно исполняет
ошибочную команду. Поэтому я не называю его тем именем, которым его называют написавшие инструкцию по его
эксплуатации. Это не персональный компьютер. Это холодное, бесстрастное, безразличное к моим чувствам чудовище.