Город Льюисбург находится к югу от Астории, к северу от Кэнно Бич, население 984 человека. И в два часа ночи все они спали, а городок мок в темноте под дождём. Мерцали лишь ночные огни аптеки, пробивался свет из типографии, да вспыхивали ещё два светофора, хотя по улицам уже никто не ездил. Дождь заливал ветровое стекло, струился ручьём по Мейн-стрит, по склонам горы справа от них стекали потоки. Эдди свернул на Третью улицу и ударил по тормозам, когда через дорогу вдруг метнулась чья-то фигура.
— Чёрт! — ругнулся он. Машину занесло, потом колёса снова сцепились с дорогой, и он смог её развернуть. — Кто это был?
Трумен вгляделся в темноту, кивнул. Фигура исчезла на аллее за рестораном Сэла.
— Держу пари, то была дочка Боланда, младшая. Не Норма. Пошла по стопам своей сестрицы.
Его тон не был осуждающим, хотя всем было точно известно, куда могут завести девчонку такие поступки.
— Уверен, что нынешней ночью она сполна получит то, что заслуживает, — буркнул Эдди и свернул на дорожку, ведущую к дому Трумена. — Ну, ещё увидимся.
— Угу. Конечно. Спасибо, что подбросил. — Он закутался в плащ и метнулся к двери.
Но Эдди был уверен, что Трумен всё равно промокнет. Под таким дождём на это хватит и секунды. Бедный, глупый ребёнок, снова подумал он, выезжая задним ходом на дорогу. Он проехал по своим следам квартал или два и направился к своему домику. Потом, повинуясь внезапному импульсу, повернул назад и поехал по Второй улице, решив посмотреть, не бродит ли ещё где-нибудь там девчонка. По крайней мере, он мог бы предложить подвезти её домой. Он знал, где жили Боланды, две сестры с матерью, теперь, очевидно, уже втроём занимаясь одним ремеслом. Но бог мой, подумал он, младшей никак не может быть больше двенадцати.
Нумерованные улицы шли параллельно береговой линии; поперечные же превратились в ветровые туннели, и его машину встряхивало на каждом перекрёстке. Вторая улица оказалась тёмной и пустой, и он с облегчением вздохнул. Ему так и так совершенно не хотелось в это впутываться, и теперь он мог поехать домой, послушать музыку час-другой, пропустить пару стаканчиков, съесть сэндвич и немного поспать. Если только утихнет ветер. Ему очень плохо спалось под такие завывания. Скорее всего, дочитаю начатую книгу, может, возьмусь за следующую. Ветер не угомонится ещё часа четыре или пять. Так размышляя, он свернул раз, другой и тут снова увидел девчонку, на этот раз распростёртую на обочине.
Если бы он не увидел её до этого и не стал бы думать о ней, о её сестре и матери, если бы ехал быстрее пяти миль в час, то вполне вероятно мог её и не заметить. Она лежала у самой дороги, лицом вниз. Едва он остановился и вышел из машины, дождь хлестнул по его лицу и заструился по очкам, и он почти полностью ослеп. Он взял ребёнка на руки, дотащил до машины, распахнул заднюю дверцу, уложил её на сиденье и только после этого взглянул на её лицо. Нет, то не девчонка Боландов. Эту он никогда раньше не видел. А лёгкая, как пёрышко. Он торопливо обошёл машину, сел на своё место. Теперь он больше её не видел, торчал лишь бесформенный чёрный плащ, блестевший от воды и скрывавший её целиком. Он вытер лицо, протёр очки и поёрзал на сиденьи. Он не мог до неё дотянуться, а она не реагировала на его голос.
Он чертыхнулся и задумался, что делать дальше. Может, она мертва или умирает. Сквозь исполосованное дождём ветровое стекло городок выглядел необитаемым. Здесь не было даже полицейского участка, клиники или больницы. Ближайший доктор был в десяти или двадцати милях, а в такую погоду… Наконец он завёл мотор и отправился домой. Позвоню оттуда в полицию штата, решил он. Пусть приедут и заберут её. Он доехал до своего дома на Холмер Хилл и остановил машину на дорожке рядом со входной дверью. Сначала открою дверь, решил он, затем вернусь и возьму её, в любом случае промокну насквозь, но тут мало что можно изменить. Он двигался весьма быстро для человека его комплекции, но даже несмотря на быстрые движения не смог уберечь лицо от дождя. Падай дождь вертикально вниз, как ему и полагается, подумал он, ковыряя ключом в замке, можно было бы хоть что-нибудь разглядеть. Он распахнул дверь, включил свет и вернулся к машине за девушкой. Она была столь же вялой, как и раньше, и, казалось, совсем ничего не весила. За плащ, что был на ней надет, было трудно ухватиться, но ему не хотелось, чтобы голова её болталась — вдруг ударится о перила или дверной косяк — но нести её оказалось нелегко, и он покряхтывал на ходу, хотя веса почти не чувствовал. Наконец он внёс её внутрь, пинком захлопнул дверь, прошёл в спальню и тяжело уронил её на постель.