— Это… какая-то ошибка… подождите… я ничего не понимаю… я не продавала свою квартиру… я не подписывала никаких документов!
— Ну вот, я так и знал, — разочарованно протянул амбал и полез в папку. — Смотрите, это ваша подпись? — ткнул он толстым пальцем в листок ксерокса. — Ну, смотрите!
Я дрожащими руками взяла текст договора купли-продажи. Он так прыгал у меня перед глазами, что я не могла прочитать там ни одной буквы, да еще вдобавок на него капнула слеза.
— Ну вот реветь-то не надо только, — брезгливо скривился амбал, — сперва продает, а потом тут комедию ломает… увидела свою закорючку? Между прочим, там и твои полные данные твоей рукой написаны, читай, коли грамотная!
Рядом с подписью моей рукой было выведено «Колесникова Валерия Павловна» вроде бы именно так, как я всегда подписывала документы.
— Я… я не подписывала этого документа… — руки опять затряслись и бумага задрожала. — Где дата… я не могу найти дату…
— Дура, что ли совсем, — проворчал амбал, обращаясь к участковому, — вверху смотри. Четвертое марта, если не помнишь ни фига!
— Послушайте… но ведь я должна куда-то деваться, если бы я продала квартиру! — ухватилась я за спасительную мысль. — И у меня на руках должен был быть договор на что-то другое… я-то куда должна идти, на помойку, что ли?
— А это у тебя должен быть свой договор, причем зарегистрированный, — отозвался второй амбал от камина. — И где он у тебя, не наша забота. Может, ты его потеряла по пьяни? Паспорт твой где?
— В сумке, — дернулась я к вешалке, но участковый опередил всех и полез в нее первым.
— Ну-ка, — помахал он паспортом и раскрыл его на страничке с пропиской. — О-па, Валерия Павловна, чего вы тут нам всем головы морочите-то, у вас тут уже давно стоит совершенно другая прописка… две недели, между прочим…
— Что-о? — меня стало трясти крупной дрожью и я схватилась за косяк. — К-ка-кая друг-гая п-прописка? Где?
— В Караганде! — передразнил меня амбал. — Чаще в паспорт надо заглядывать! Где она прописана, лейтенант?
— Поселок Саперное, Лагерное шоссе, — бормотал представитель власти, разбирая запись в штампе о регистрации.
— Ну что, вспомнила, шалава? — ласково спросил второй амбал, поковыряв толстым пальцем каминную полку. — Или столько бабок получила, что до сих пор не отошла от пьянки?
— А сколько… она получила-то? — с придыханием вытянула шею Лидия Ивановна.
— Да шесть лимонов, — ухмыльнулся первый амбал.
Услышав сумму, я медленно осела по стенке прямо на пол в холле.
— Эй, Валерия Павловна, — голос амбала доносился как через вату, — уж так и быть, подожду до понедельника, сегодня я добрый! Но чтобы в понедельник тут и духу твоего не было, поняла? Ну, лейтенант, я же говорил, что все будет тип-топ, а ты не верил! Пошли, Витюня, у нас еще дела сегодня.
Дверь за ними уже давно захлопнулась, а я так и сидела на полу в холле, раздавленная тем, что только что узнала. В голове было пусто и ни единая мысль не приходила на ум. Не было желания ни говорить, ни звонить, ни жить. Окончательно замерзнув, я с трудом встала и пошла в ванну. Надо умыться, почистить зубы, надо…
Что надо сделать? Я не знаю, что надо сейчас сделать, меня убили, раздавили и не оставили ничего… Где моя зубная щетка? Протянув руку к стаканчику, я тупо глядела на единственную щетку в нем, а потом ринулась к шкафу с вещами и рывком открыла дверцу. Так и есть, ни одной вещи Лёшика в нем не было! Сунувшись на антресоли, я также не увидела коробок с мужскими ботинками, в ящиках больше не было мужского белья, а перед зеркалом в коридоре ни одной туалетной воды. Напоследок, для очистки совести, я зашла в ванну и заглянула в стиральную машину, где, как я точно знала, лежали его грязные рубашки, брошенные вчера туда лично мной. Ничего там теперь не было…
Как учат доверчивых идиоток? Как учат глупых щенят? Их тычут мордами, чтобы они навсегда запомнили простые истины, тычут раз, два, три, до тех пор, пока они не запомнят науку. Как могло произойти со мной то, что произошло? При всей моей аккуратности и осторожности в знакомствах, я влипла со всего маху, как будто всю жизнь была последней дурой. Перебирая подробности нашего романа с Лёшиком, я пыталась найти в нем скрытые признаки того, что все это было подстроено, что это было игрой, фарсом, блефом… и не могла найти ни одного доказательства. Все было искренне, все было так, как будто это была чистая правда — разговоры, признания, радость при встречах… Оставалось признать, что либо он действительно любил меня и его попросту убрали, когда надобность в нем отпала, либо… либо он талантливый актер, а я не увидела в нем ту фальшь, которой было пронизано все в наших отношениях. Но если бы она была, то должна хоть немного выйти наружу, хоть в чем-то! Не бывает так, что вранье не вылезает! Было одно странное звено — Татьяна Ивановна, представившаяся его теткой, но где ее искать? Это в кино и книгах героиня без мыла влезает во все щели, моментально находит себе друзей и сподвижников, подслушивает и подсматривает в нужное время в нужном месте, а в жизни такого не бывает. Мне надо ходить на работу, иначе я умру с голоду, а после работы почему-то все преступники не дожидаются благородных мстителей и доблестную полицию, а так и норовят слинять куда подальше. Кто такой Лёшик на самом деле? Красивое вранье про родителей я тут же отмела, его работу в автосервисе… хм… возможно, но наверняка он наврал мне про адрес в районе Ковалево. Да и как я буду там его искать? Выслеживать красную спортивную «Ауди»? А потом, когда найду, расцарапаю ее гвоздем? Под вечер, наревевшись от безысходности, я купила бутылку вина, напилась и уснула.