- Как же я тебя хочу… - негромко прошептал мне в ухо Лешка, зарываясь лицом в завитые локоны. – Никогда и никого так не хотел… мне просто башню рвет…
Я раз за разом сдерживала глупое «да». Чего греха таить: секса в этом ублюдке было чуть ли не больше, чем сатанинского наследия. Да и целовался он так, что у меня сердце замирало, и ноги сами собой раздвигались. На мысли все время приходил момент, когда я его отмывала в душе. Как он откинул голову… как рвано выдохнул… как дрогнули темные ресницы, скрывающие подернутый поволок взгляд сапфировых глаз… Он был беспощадно прекрасен тогда. Настолько, что мне хотелось увидеть это снова. Раз за разом.
Еще кое-что знатно грело душу и самолюбие – мужик так сходит с ума только на фоне голода. На фоне жуткого голода. Я по молодой дурости парня из армии ждала, и знаю что это такое – изголодавшийся по женскому телу мужик. Но в особенности опьяняло то, что эта сволочь тосковала именно по мне. Ему даже не нужны были пошлые прикосновения к моей груди или ягодицам. Он, почти тридцатилетний мужик, сходил с ума просто от того, что я отвечала на его жадные поцелуи. То, что его крыша временами текла, ощущалось довольно четко. Это чувствовалось. Во всем. В каждом его движении. В каждом взгляде. В хриплых выдохах, когда я, потеряв всякую осторожность, прикасалась губами к его шее. И скажи я сейчас ему одно короткое «да», я бы неделю не то чтобы ноги свести бы не смогла, а ходила в раскоряку и по стеночке.
Но мы уже прибыли к мету назначения, когда я, не выдержав, запустила руки под его рубашку, оглаживая гладкую кожу пресса и груди. Когда я сжимала горло, откинувшего голову на сидении назад агрессивного хищника, полностью покорного в моих руках, его водитель сообщил, что мы приехали. Я глухо рыкнула от негодования, а сатана тихо рассмеялся.
- Хорошо, Петь. – Выверенный голос Богданова резанул по ушам. – Завтра в два жду.
Лешка вытянул меня из машины на морозный ветер. Я зябко поежилась, и он, проявив необычную для него заботу, запахнул на мне шубку. Окинул взглядом двухэтажный бревенчатый дом за высоким кованным забором в секторе элитных дач, и приглашающе кивнул на входную дверь ворот.
Я, покорно поддавшись его мягкому подталкиванию направилась к входной двери. Внутри двор был прекрасен. Снег убран и из-под слабого настила поземки проглядывал вечно зеленый газон. Каменная дорожка, ведущая к деревянному бревенчатому крыльцу дома почищена и присыпана песком.
Я неторопливо оглядывалась. На подъездной дорожке у широких ворот под брезентом стояла Зиминская Ауди, БМВ Антона и еще пара незнакомых машин. Я оглянулась на Богданова, и он мне улыбнулся. Не так как всегда. Без сарказма и ухмылки. Примерно так, как улыбался Сашке Зиминой.
Дверь на крыльце распахнулась и Славкина жена, напоминавшая белокурый вихрь скатилась по ступеням к нам.
- Настя! – обрадованно, совершенно искренне обняла меня она, а я, несмотря на всю свою подсознательную ревность, так же дружелюбно обняла ее в ответ. – Наконец-то! А то Лешка херню всякую городил! Дескать не зна-а-а-а-ает он, с кем приедет, не зна-а-а-а-ает согласишься ли ты!…
Я приподняв бровь обернулась. Сатана, недовольно поджав уголок губ, пожал плечами. Дескать, он вообще не в курсе, что несет Зимина. Я, закатив глаза, покачала головой.
Внутри дом был значительно, я бы даже сказала, невероятнее уютнее своего величественного наружного вида. Обшитый шикарными панелями под дерево, с мебелью красного дерева и дуба, с тяжелыми красивыми портьерами на больших окнах. На кухне мельтешили женщины. Рыжую суку Антона, обряженную сейчас в симпатичное алое платье в пол, я узнала сразу. Миниатюрная шатенка, облаченная в сексапильное приталенное черное коктейльное платье, представившаяся Олей , мне была не известна, как и светловолосая красивая женщина лет сорока, в небесно-голубом платье, назвавшаяся Олесей.
Я помогала делать нарезки, строгала салаты и достаточно быстро влилась в новый женский коллектив. В основном благодаря общительной Сашке, находящей общей язык даже с тупорылой девицей Антона.
Время близилось к десяти, когда мы поставили последнее блюдо с нарезками на шикарный дубовый стол в зале дома.
Здесь я познакомилась с Василием Семеновичем, Лешкиным партнером по бизнесу и супругом мудрой Олеси, пару раз сделавшей мне на ухо едва слышное замечание, чтобы я так остро не реагировала на туповатые реплики рыжей девицы Антона. И с Сергеем, супругом Ольки, которая смекнув мое напряжение, позвала курить перед тем, как все уселись за стол.
Лешка от меня не отходил. За столом велась непринужденная беседа и постоянно лился недешевый алкоголь. Я понимала, почему Антон не смотрит на меня.
Он, единственный из всех не хмелел несмотря на качественные литры недешёвого пойла. А его рыжая бестия, по мере опьянения прижималась к нему все теснее и теснее. Сатана сжал мою коленку под столом, до боли, на мгновение сбросившей тяжкие оковы хмеля, и не спуская доброжелательной улыбочки с уст, елейным голосом на ухо предупредил, что еще один взгляд в сторону «Антоши-наркоши», и он с моих плеч прилюдно голову снимет. Я досадливо поморщилась, и перехватив взгляд Ольки кивнула в сторону выхода, приглашая покурить.
Она понятливо кивнула и стала выходить из-за стола. Однако, вслед за нами потянулись и остальные курящие: Серега, Антон, Зимин, и, как ни странно добродушная женщина Олеся. Хотела увязаться еще и Сашка, но ее осадил досадливо рыкнув, ее гадкий муж.
Я, было вступилась за подругу, но едва не огребла от Богданова, и пожав плечами и накинув шубку вышла в морозную ночь. Мы, только было, начали задушевный разговор с Ольгкой, но тут подошла Олеся, и все беседы скатились к рецептам рассольника. Мужики, посовещавшись, пошли жарить шашлыки на заднем дворе. А мы с девчонками, быстро прибрав стол и ополоснув тарелки, сели за вином греть кости мужикам. Туповатую Таню, спутницу и подстилку Антона, все интересовал вопрос, в насколько плотных отношениях я состою с Богдановым. Девчонки уже два раза свели ее интерес в другую плоскость, но эта дура упорно возвращалась к своему вопросу.
- Тебе на хрена это знать? – почти рыкнула я, смотря на нее предупреждающе.
Таня, обиженно надув губки в ответ на мою грубость, несколько мгновений промолчала, пока Сашка, старательно гасила зарождающийся между на мини-конфликт дурацкими разговорами о скором поздравлении президента. Ее осторожно поддерживала Оля. Олеся, как самая мудрая, пока не вмешивалась.
- Я просто хочу понять. – Спустя длительную паузу сказала рыжая, криво нмне улыбаясь, в попытке изобразить доброжелаьельность. – То Леша о тебе ни сном не духом, то тащит на новый год. Это же просто любопытство, что в этом такого?
- Вы с Антоном давно вместе? – не обращая внимания крутящую у виска пальцем Сашку за спиной Тани, почти злорадно спросила я.
- Ну… - рыжая что-то прикинула в уме. – С полгода.
- В кухне у него барные стулья, он любит сидеть за средним из трех по правой стороне от стойки. В спальне темные шторы из парчи, а на кровати аметистовое одеяло. У правой тумбочки скол на углу. – Мстительно сообщила холодеющей рыжей я. – Ты за своей жизнью следи, прежде чем в чужую лезть.
Сашка громко цыкнула языком, прикрывая ладонью глаза, пока до Тани медленно доходило положение вещей, которое я ей хотела внушить. Олеся неодобрительно качала головой, глядя на меня, но мне было пофиг. Хлопнула задняя дверь, и я пошла навстречу неровному гомону мужских голосов. Лешка зашел предпоследним, перед Сергеем. Не обращая внимания на остальных мужчин, я подошла к Богданову, почти скинувшему с плеч полупальто и страстно впилась в губы обхватывая руками его голову и шею. Лешка подался мне навстречу, полуобхватив за талию свободной рукой и делая поцелуй глубже. Кто-то пошло присвистнул, кто-то даже поаплодировал. И лишь один взгляд прозрачно-голубых глаз прожигал в моем затылке дырку.