- Ну… - научишься. – Неуверенно произнес Антон.
- Серьезно? И где? Где он учился?
- Да у него девять классов образования было. – Невесело хохотнул Славка, с силой проведя рукой по лицу. – Но у тебя же свое дело…
- Я занималась продажей аренды! – смешок вышел истеричным. – Мне жизни не хватит, чтобы допереть, что здесь надо делать! Да вы сами-то хороши! Столько лет с ним работаете, а не знаете, как он это делал!
- Мы не с ним, а на него работали. – Поправил Антон. – И у каждого свои обязательства были. Ну… раз так… так продай.
- Что?
- Продай его бизнес. Никто из нас все равно не разберется. Но у Лехи всегда были те, кто зарился на его дело. – Кивнул Славка, задумчиво глядя в окно. – А так смысл держать? Там все работало как часы, и пока кто-то из нас будет додумывать и обучаться, машины простаивать будут. А там час задержки уже пятизначная сумма… к тому же, набегут твари всякие, попытаются давить. Нет, лучше сразу продавать.
- Я… я не знаю. Как? Кому? – растерялась я.
- Я найду. – Антону эта идея очевидно уже не нравилась, но выхода он не видел.
- Деньги с продажи отдайте Вике. – Заключив, что так будет правильно, попросила я.
- Уверена? Ты даже представить не можешь, какие там бабки крутятся и какова цена будет….
- Это его деньги. Мне они не нужны.
Мужики напряженно переглянулись, и, помедлив, согласились.
Антон предупредил, оглашение завещания будет через три дня после похорон. Потом меня, скорее всего, вызовут на допрос, где будут выпытывать все, что я знаю о нем, выдвигать дебильные идеи, что я его заказала, после того, как он написал завещание и еще какую-то дичь. Я, мрачнела все больше с каждым его словом.
Сердце замерло на пару мгновений, когда они мне сообщили, что нужно выбрать одежду для похорон.
Антон отвез меня к его дому и ожидал внизу. Истерики не случилось. До тех пор пока я не перешагнула порог. Все осталось ровно так, как в то утро, когда мы вместе вышли из дома. Чашка с недопитым кофе. На столе документы, которые он оставил, чтобы потом разобрать. На спинке стула его пальто, рукав которого он испачкал и планировал отдать в химчистку. Жизнь в квартире будто замерла, в ожидании его возвращения. Я , с трудом сглотнув, медленно пошла в спальню, скользя пальцами по стене коридора.
Остановилась на пороге. Собравшись шагнула в спальню. К гардеробной. Не смотреть по сторонам. Не смотреть. Внутри все стягивалось в тугой злой ком змей, больно кусающих и впрыскивающих нехилую долю отчаяния в сердце. Не выдержала. Разревелась. Уперевшись спиной о косяк сползла по нему на пол. Потому что когда открыла дверь на меня дохнуло его парфюмом, подарив краткую, жестокую иллюзию его присутствия.
Дрожащей рукой стащила вещи с самых крайних вешалок и бросила на кровать. Упала, зарылась лицом, сжалась, подтянув колени к груди.
- Мне больно… - немеющими губами, в поисках защиты.
Но в ответ тишина. Дерьмовая тишина его стен. Холод, страх, одиночество пропитывали мою кожу, вместо запаха его одежды. С трудом собравшись, поднялась. Долго выбирала, тянула время. Деликатно поторопил Антон, кинув дозвон и тут же отключившись.
***
В день его похорон ярко светило солнце, пахло по весеннему свежо и вкусно. Только воздух кладбища отравила скорбь. Людей было много. Очень много. Нескончаемый поток все тянулся и тянулся вслед за гробом, что несли его друзья. Вика, белая как мел, смотрела под ноги и периодически спотыкалась, повисая на моем локте, чем сильно меня раздражала. Хотелось стряхнуть ее, ударить.
Чувство нереальности происходящего не покидало меня. Какой-то дурацкий затяжной и бессмысленный спектакль с большой массовкой. Со старательными актерами. Я не понимала, что меня заносит, ожидая, когда весь этот фарс закончится.
Его гроб опустили у ямы. Настало время прощания. Я подошла к его гробу после Вики. Да не он это. Вот вообще не он. Вскользь коснулась губами белой пластиковой маски на месте лица. И отойдя от гроба, в ожидании заозиралась. Лешка должен сейчас откуда-нибудь выскочить и по дурацки улыбаясь, сказать, что это розыгрыш.
Но он не выходил.
Гроб стали спускать в яму. Бросив на крышку горсть земли, я снова нахмурено огляделась. Женщины плакали, угрюмые мужчины. Как все хорошо играют – то. Неудивительно. Лешка во всем предпочитал масштаб и только самое лучшее.
Нужно было ехать в ресторан. Я брела к Зиминской машине теперь под руку с Сашкой. Антон, бросив на меня взгляд , после того как гроб стали закапывать, смекнул, что меня весь этот погорелый театр начинает раздражать и забрал Вику с мужем к себе в машину.
Славка завел Ауди. Я впала в ступор глядя на распахнутую заднюю дверь. Сашка тревожно заглянула в мои глаза, и охнув, резко повернула к себе.
- Настя!
Я тупо смотрела на нее, не понимая, почему она так смотрит. Сашка вцепилась пальцами в мои плечи и с силой тряхнула.
- Настя, не молчи! – испуганно воскликнула она, - Настя! Кричи, плачь, хоть что-нибудь!
И что-то было такое в ее голосе. Я обернулась, бросив взгляд на входные ворота кладбища и вдруг все поняла. Что это не розыгрыш. Что его только что закопали. Что он мертв.
Лешка мертв. Нет, мой мир не взорвался и не сгорел в агонии. Он просто резко переломился и осел холодным хрупким пеплом, запорошив все вокруг. В один миг опустел, рассыпался, исчез. Умер. Убит. Закопан под землей. И никогда больше…
Я словно со стороны услышала свой рваный полустон-полувскрик раненного животного. Какой-то чужой, странный, пугающий. В голове нарастал звон, накрывающий сознание пеленой кошмара. Я попыталась ухватиться за дверь, чувствуя, что ноги стали ватными. Промахнулась. Подхватил Зимин и посадив в машину, велел Сашке сесть рядом со мной.
Меня мелко затрясло в ее крепких объятиях. Губы что-то бессвязно шептали. И я услышала чей-то смех. Такой злой и пугающий. Переродившийся в надрывное поскуливание. В слабую мольбу. И снова в смех. Мгновением позже осознала, что он срывается с моих губ. Хаос воцарился на моем пепелище. Безумие. Ярость. Ужас.
- За что?! - животный рык. – Пожалуйста! – бесконтрольный отчаянный сковывающий страх.
Трясло и скручивало. Сашка, рыдая мне в плечо, удерживала, что есть сил. А я ничего не понимала.
Осознала себя плачущей на ее коленях. Не знаю, сколько прошло времени. Стоянка была пуста.
Славка, закрыв глаза ладонью, дымил в открытое окно. Дрожащие пальцы Сашки перебирали мои спутанные пряди.
- Поехали. – С трудом усаживаясь, срывающимся шепотом произнесла я.
Поехали. День не отпечатался в памяти. Я помнила как рыдая настаивала, что хочу к себе домой, когда Зимин тащил меня к машине. Как Сашка пыталась меня уговорить ехать с ними. Как Славка, чертыхнувшись, согласился и довез меня до моего подъезда.
Как я сидела на полу в кухне, забившись в угол и глотала слезы и водку прямо из горла. И все. Дальше пошел один нескончаемый беспрерывный день. Антон позвонил и начал говорить что-то о завещании, что нужно куда-то приехать. Его голос действовал на нервы. Послав его нахер, вырубила телефон. Очередной провал во времени, прежде чем я немного пришла в себя.
Я запрещала себе думать о случившемся. Не помнила, когда ела в последний раз, и вообще не выходила из дома. Вставала с постели только по нужде. Пыталась работать удаленно, пыталась заниматься контрактами, но жуткая слабость и апатия, которые заглушались только бухлом, мешали нормально соображать. Отправила Зимину смску с наглой просьбой заняться моими делами хотя бы на три дня. Клятвенно себе пообещала, что вернусь на работу. Начну чем-то заниматься. А сейчас… А сейчас просто полежу. И выпью.
В мою дверь требовательно постучали. Завернув свое тело в простынь, я, даже не глядя в глазок распахнула дверь. Антон. И от жалости в его взгляде хотелось блевать.