Наташа по утрам долго не могла уснуть, видимо, накручивая себя тяжелыми мыслями. В конце концов я стала приходить к ней в пижаме и тогда нам удавалось забыться беспокойным сном на несколько часов. Завтракая холодным разбавленным апельсиновым соком у нас не оставалось сил на разговоры. Изредка перебрасываясь короткими фразами, мы понимали состояние друг друга и поддерживали взглядами.
В темной комнате, где слабо мерцали голубыми экранами регистрационные компьютеры, тишину нарушало лишь тиканье наших наручных часов, чудом уцелевших и тяжелые вздохи, когда предстояло закрывать список очередного корабля.
Проходили дни и надежда угасала. Брат пытался отвлечь меня и постоянно таскал на экскурсии в рубку капитана корабля. Но даже эта красота не спасала нас от ужаса, который медленно разливался и стягивал все в душе ледяной коркой. Через девять дней поиска были просмотрены почти все корабли, не считая главных. Я стала все больше страдать бессонницей. Пока остальные отсыпались, я сидела с наушниками в зимнем саду и смотрела в темноту Вселенной. Через пять дней мы должны были стыковаться на Марсе. Через пять дней откроют шлюзы, и станет возможным посещать остальные корабли. Найдем ли мы парней до этого момента? И как пытаться искать их, если нет? Вполне вероятно, что они тоже будут искать нас. Как дать им подсказку, как нас найти? Как не разойтись, ведь площадь растянется на миллионы квадратных километров.
В ту ночь я не пошла с ребятами, доверив им просмотреть оставшиеся списки. Сидя в мягком кресле, я вспоминала черты Мэтта и его улыбку. Почти под утро в зал вошла Наташа и угасающим взглядом дала понять, что их нет. Никого, похожего на Мэттью Беллами и Доминика Ховарда, в списках зарегистрированных и спасенных пассажиров, не было. Сказка закончилась. Пришло время собирать камни. Я много раз мысленно представляла себе такой конец, но реальность оказалась невыносимо больнее. Я вдруг поняла, что внутри меня что-то сломалось. Неожиданно. Это такой момент, когда от слабости опускаются руки, ты падаешь на колени и долго-долго смотришь в пустоту, не в силах прийти в себя.
Сгорбившись, я поднялась навстречу подруге и прижавшись к ней, тихо опустилась на пол. Мы долго сидели так, не в силах вымолвить ни слова. Слишком больно было сейчас говорить о них. О чем-то другом говорить не имело смысла. Да и вообще, вся наша жизнь вдруг утратила свой смысл. Зачем дальше продолжать все это? Пытаться, карабкаться. Ничего не изменить, у нас нет прав на то, чтобы начать все с начала. Слишком больно, слишком пусто, слишком… Слишком страшно. Страшно, что когда-то кому-то будет так больно, как сейчас нам. Так зачем это все?
Кто-то подошел и тихо сел рядом с нами. Я подняла голову и увидела заплаканное лицо Келли. Она молча кивнула мне и обняла нас. Мы были сломлены. Когда твоя вера уходит и надежда разбивается о суровую реальность, ты не можешь думать ни о чем, кроме как, за что? Почему именно со мной? Почему судьба наградила меня таким счастьем, а потом отобрала? Откуда вся эта жестокость? Из-за первых людей, Адама и Евы, нас, любящих, тоже изгоняют из рая. Как бы мы не стремились обратно, хода нам туда нет. Именно поэтому на Земле столько несчастных людей. Попробовав хоть раз счастье на вкус, ты перестаешь замечать, насколько все неправильно в нашем мире. И, лишь когда судьба отбирает у тебя его, ты осознаешь, что жизнь без счастья не имеет смысла. Без любви мы растения. Красивые, дышащие, растущие. Но, выйти за пределы цветочного горшка нам не дано. Все мы погибаем от равнодушия. Рано или поздно.
Прошедшие два дня я просуществовала. Невозможно было назвать это жизнью. Равнодушные взгляды чужих людей, сочувственные глаза друзей и знакомых, которые тут же узнали обо всем. От всех их взоров и слов хотелось укрыться и я упрямо продолжала просиживать долгие часы в зимнем саду. Не обращая внимания на время суток, я бродила босиком по темным закоулкам коридоров и медленно пила горячий кофе в полумраке столовой. Дежурные повара знали меня и молча клали румяные яблоки мне в карманы, когда я уходила в каюту. Одно яблоко я всегда приносила Наташе, пытаясь немного взбодрить его витаминами. Они были ей необходимы, мы должны были увидеть ребенка Доминика здоровым. О ребятах нам будут напоминать зеленые глаза малыша и синие глаза Келли.
Мы с Наташей жили у меня в каюте, периодически перебираясь к ней. Главным занятием для нас стало прослушивание музыки. Крис заходил раз в день, молча сидел с нами пару часов, иногда подпевая музыке, и уходил. Келли приходила к нам на ночь, потому что ночью становилось страшно от снов. Я перестала бояться темных углов и больших открытых помещений, болезненно вздрагивая при мысли о снах, которые приходили, стоило лишь закрыть глаза. Я понимала, что мой организм был на пределе, но так уютно было в маленькой каюте, укрывшись от внешнего мира музыкой, переживать свое горе. Еще через четыре дня брат стал тормошить нас и заставлял заниматься общественно-полезной работой. Мы читали людям инструкции на английском, как нужно себя вести при стыковке корабля. Пытались отвечать на каверзные вопросы и тем самым отвлекались. А по ночам кричали от страха, при мысли о поднятии шлюзов.
В то утро мы вышли из каюты и, онемев, уставились на поверхность планеты, над которой наша тарелка буквально зависла. Весь вид заключался в ядовито-рыжем песке и огромных кратерах, которые покрывали землю, словно нарывы от ужасной болезни. Вся поверхность была испещрена широкими трещинами, которые, то тут, то там, пересекали небольшие песчаные холмы. Насколько хватало взгляда, вплоть до горизонта, над поверхностью застыли тарелки. Будущее население неизвестной планеты. Солнце грело сильнее, чем на Земле, и песок казался почти красным. Я почти чувствовала, как он обжигает мою кожу. Глазам стало больно от обилия яркого цвета. Всей душой я чуяла враждебность нового места, и его ржавый цвет ясно давал понять, что здесь все не так просто. Стыковка была назначена на вечер, и я пошла к брату узнать какие-нибудь новости с Земли.
-Привет! Есть новости? Почему стыковка назначена на вечер, мы ведь уже здесь! - я посмотрела на карту, которая была расстелена на столе перед Сергеем.
-О, привет! Новостей никаких, наши спутники молчат. Мы думаем, что это конец. - Мы грустно посмотрели на глобус, который стоял на одном из столов. - А стыковаться вечером будем, потому что ждем остальные корабли.
-Что? Ты хочешь сказать еще не все пришли? Кто-то шел медленнее, чем мы? - я усмехнулась, думая о том, что наш корабль шел со скоростью черепахи.
-Нет, те, кто вылетал с нами, пришли. Ты видела корабли из окна? - я кивнула, и он продолжил, - мы ждем тех, которые вылетели на следующий день.
У меня из легких вдруг ушел весь воздух, и я стала похожа на рыбу, которая задыхается на берегу озера, выброшенная волной.
-Что с тобой? Ты чего так побледнела? Здесь нет гравитации, может тебе поэтому плохо? - он обеспокоенно посмотрел на мой живот и затем сообразил, что только что сказал.
-Ты сказал, есть другие корабли? И пассажиров в базе данных нет? – словно боясь спугнуть нечаянную надежду, я проговорила это шепотом и замерла, боясь сделать слишком громкий вдох.
-Нет, у них своя база. Нас нет там, их нет здесь. Но я могу поговорить с капитаном, и если нужно кого-то найти… - он прищурился, и я с криком прыгнула ему на руки, начав умолять его о поиске Мэтта и Дома.
-Ты ведь знаешь, почему ты мне не сказал? Сереж, нам очень нужно узнать, кто летит на тех кораблях! Я умоляю тебя, прошу! Все, что захочешь!
-Ты сумасшедшая. – Брат посадил меня на стол, смяв карту, лежащую на нем. Стряхнув мои руки со своих плеч, он дал мне маркер и крохотный листок, по пути скинув на пол несколько железных линеек. - Ок! Напиши мне на листке их имена и посиди здесь!