Побег уже состоялся, гораздо раньше, чем в ноябре. Он выписан ещё в первом варианте стихотворения "Дом и Река". Чтобы выбрать другой маршрут, необходима новая идея, новые образы. Но на это у Апостола нет ни времени, ни сил.
"Нельзя войти дважды в одну и ту же реку", - честно предупреждал Гераклит. Понимал ли это Апостол? Безусловно. Иначе бы третья часть была бы им написана в тот же вечер.
Однажды рождённое стихотворение "Дом и река" оставляло лирическому герою один-единственный путь для побега - по реке "Сентября", преображенной Апостолом в реку Памяти. Иного пути просто не существовало. Или надо было всё начинать с чистого листа.
Итак, "Третья часть. Побег". Достаточно извлечь из архива старое стихотворение, завершить правку - и программная вещь будет практически завершена. Но вернуться к первоначальному тексту означало бы признать собственную неправоту, приведшую к ссоре. Переступить через самолюбие Апостол не может. Или не хочет.
Круг замкнут, и выхода из него нет.
Двадцать второе ноября. Две недели до присуждения премии "Народный поэт". Почти все, что написано за много лет, выложено в интернете. Свое отношение к подсчету читательских голосов Апостол уже выразил. Остается лишь дать под занавес самую сильную вещь - про дом, реку, лодку и женщину. Но эта вещь всё ещё не дописана.
Две части готовы и даже опубликованы. Третьей же части - нет.
Проходит день. И ещё один день. Молчание затягивается.
Третий день. "Третья часть"...
Инфаркт. Смерть.
"Как жалко, что нет третей части!" - теряя от волнения мягкий знак, пишет на "Стихи.ру" одна из поклонниц Апостола. "Как жаль, что продолжения уже не будет!.." - печалится другая. И добавляет, усиливая эмоции явно лишним восклицательным знаком: "Но я всегда верила и буду верить, что душа бессмертна, а значит, мы обязательно ещё услышим Вас!!!!"
Душа и в самом деле бессмертна, как дружба и проза, любовь и поэзия. И Булгаков, безусловно, прав: рукописи не горят. Не тонут. И не исчезают бесследно в просторах интернета.
По праву давнего друга, которому было доверено первопрочтение стихотворения "Дом и Река", я открываю лирическому герою путь для побега. Вещь, которую Апостол считал главной в своём творчестве, должна быть завершена. Иначе, зачем её надо было начинать? Тогда, давно? Когда нас ещё было трое?
Вот эта недостающая часть. Я представляю её читателю - с молчаливого согласия Апостола.
Третья часть.
Побег
1.
Я мостки оттолкну, словно помощь последнего друга,
Я веслом разобью на осколки зеркальную плоть,
И опять по реке, по изгибу сакрального круга,
Поплыву, чтобы страх, чтобы ужас земной прополоть.
Я ударю веслом, и другим от бессилья ударю,
И глаза мои станут цепляться за домик родной,
Словно путь мой лежит на допрос к самому государю,
Словно это не месяц, а меч занесён надо мной.
Скрип уключин, как скрип для меня заготовленной дыбы,
Звон цепи носовой словно кованый звон кандалов,
И глядят из реки золотые и красные рыбы,
И иные созданья моих очарованных снов.
"Это сны, это бред! Это память раздором чревата!" -,
Я подумаю так, выбираясь из петель узла,
И весло подниму, и как капельки гомеопата,
Будут падать и падать гремучие капли с весла.
И опять я скажу: "Это память, конечно же, память!
На черта тебе то, что прошло по земле без следа?
Надо к берегу плыть, надо всё, как и было, оставить,
Пусть горит надо мной не упавшая в реку звезда!",
Я ударю опять, я ударю, чтоб не было страшно.
"Не смотри в глубину!" - донесётся ко мне издаля.
"Не смотри в глубину! - повторят часовые на башне,
"Не смотри в глубину!" - прозвучит повеленье Кремля.
Я закрою глаза. Я подумаю: "В кои-то веки,
Ты, нечистая сила, поэта берёшь на гу-гу!"
И назад оглянусь, и скажу: "Поднимите мне веки!
Я желаю узнать, что таится в сакральном кругу".
2.
Вот, казалось бы, дом. И беда нам с тобою не горе.
Но померк горизонт, и растаял последний наш шанс.
И разверзлась река, разошлась, как библейское море,
Разошлась, словно рана, как совесть в ночи, разошлась.
Я увидел, и вздрогнул, но лопнуло верное стремя,
Обезумевший конь запропал среди сопок и туч.
Предо мною река в темноте проходила, как время,
И в неё полумесяц входил, как утерянный ключ.
Там, в раскрытой реке, как в огромной божественной пасти,
Содрогались столетья, и вечно, теряясь во мгле,
Плыл Осирис в гробу, и Руслан распадался на части,
И богиня Исида, как нищенка, шла по земле.
Там воскресший простор был до капельки весь благосенный,