Он прикончил фляжку и был ко всему готов.
"Эй, сынок, у нас под ногами бульвары Ниццы.
Это мы приносим пустыню в колодцах ртов,
В помутневших от пыльной бури глазах-бойницах.
Видишь затхлые лужи вместо былых портов?
Я намерен спиться".
Генерал, скажите, кому мы заходим в тыл?
Где противник, его окопы, валы и дзоты?
Драный валенок, две портянки, ведро, костыль…
Здесь для смерти не отыскать никакой работы,
Потому что труп чересчур хорошо остыл —
Как в бадье с азотом.
Генерал, я помню эдемский сырой рассвет,
Вашу речь о последней битве с волками ада.
Как змея, вцепившись зубами себе в хребет,
Не могу дождаться, когда же загнусь от яда.
Тишину взрывают сухие хлопки "Беретт"…
Генерал, не надо!!!
Возвращение в Гаммельн
А потом окажется — небо не стало ближе,
А потом навалятся боль и усталость разом.
Но придется встать, раз уж ты ненароком выжил,
Отобрать себя у приправленной кровью грязи,
Поискать в карманах платок, не найти и бросить.
Поискать в раздавленной пачке последний "Winston",
Не найти и… к черту. Паршивая нынче осень.
Холостой щелчок зажигалки — почти что выстрел
В нежилую серость прокисшей — судьбы? субботы?
В неживую мякоть пожухлой газонной травки.
Этот город подарен крысам и безработным
Властелинам мира, читающим на ночь Кафку
Или Гессе, что, впрочем, тоже не стоит мессы,
Ни мессии, ни спецэффектов а-ля Гоморра.
Мешанину пафоса, гнили и политеса
Не берут никакие штаммы чумы и мора.
Так добро пожаловать в прежнюю муть и скуку.
You are welcome, baby! Здесь рай для того, кто платит —
Отдохни, развейся! Но ты поднимаешь руку —
Неужели снова?.. О боже, не надо, хватит!
Флейта жмётся к разбитым губам, от восторга крича,
Признавая слугу, господина, судью, палача…
И твои мертвецы не приходят к тебе по ночам.