В восемь утра переводчики созвали лакотских мужчин на открытую полосу между биваком Уитсайда и индейской стоянкой. Некоторые пришли в боевой раскраске, почти все были облачены в Рубахи Духов. Полковник Форсайт через переводчика Джона Шанграу заговорил с воинами «по-доброму и по-хорошему». Он выразил сожаление, что приходится разоружить их, однако, поскольку лакота считаются военнопленными, оружие полагается сдать – за это, обещал полковник, они получат компенсацию. Он настоятельно попросил не вынуждать его устраивать обыски, а «довериться ему и принести оружие самим». В отличие от отца Крафта, настроенного довольно оптимистично, ординарец Форсайта готовился к худшему. За свою жизнь он не видел ни одного индейца, который отдал бы оружие – свое самое ценное и дорогое имущество – без борьбы. Но пока индейцы предпочли пассивное сопротивление и попросту повернулись к Форсайту спиной[606].
Растерявшись и не зная, как быть, полковник передал инициативу майору Уитсайду. Тот, устав смотреть, как индейцы тянут время, велел Шанграу собрать воинов. Пусть сдают винтовки. Немедля. Переводчик прилежно изложил его требование лежащему в хижине Большой Ноге. Но вождь тоже порядком устал. Он уже достаточно пытался жить в мире с белыми и выполнять зачастую сумасбродные указания индейских агентов и непререкаемые приказы армейских офицеров. Он ведь уже пообещал Уитсайду, что его люди сдадут оружие, как только прибудут в агентство, – почему майор сомневается в его честности? Что за срочная необходимость отнимать у них средство самообороны? Так и быть, он отдаст несколько неисправных винтовок, но хорошие останутся у его людей до самого Пайн-Ридж. Шанграу умолял Большую Ногу одуматься, однако умирающий вождь был несгибаем.
Затем обязанности переводчика выполнял Филип Уэллс, тоже полукровка, владеющий двумя языками. Шанграу ушел, судя по всему, не передав Уитсайду слова, сказанные Большой Ногой, поскольку майор выбрал наугад двадцать индейцев и приказал им принести винтовки. Воины вернулись с жалкой кучкой поломанных дульнозарядников. Но Форсайту и Уитсайду было не до шуток. Форсайт, уже оправившийся от кратковременного замешательства, велел госпитальным санитарам вынести Большую Ногу из палатки на одеяле – может быть, вождю удастся вразумить своих людей. Но и это не подействовало. Большая Нога уверял, что больше ружей нет, рота Самнера их сожгла. Воины смотрели на своего угасающего вождя с тревогой. Из носа его ручьем текла кровь. Он попытался приподняться и сказать своим сторонникам, чтобы не суетились, но рухнул на носилки, не в силах больше произнести ни слова[607].
Форсайт потерял самообладание. «Так-то ты платишь мне за доброту! Враньем!» – рявкнул он на умирающего вождя. По совету Уитсайда полковник приказал ротам «B» и «K», насчитывавшим примерно по 55 человек, оцепить площадку совета. Спешенная рота «B» отгородила воинов с фланга, выстроившись лицом на восток. Рота «K», развернувшись к северу, отрезала лакота от их лагеря. Солдаты и воины стояли друг напротив друга на расстоянии пяти метров. Зеленые новобранцы нервничали, молодые лакота роптали. Кто-то из воинов попытался протолкаться сквозь строй солдат. Филип Уэллс отчитал индейцев за «вероломство». Ответом ему было, по словам полкового адъютанта, «глухое недоброе молчание, которым частенько встречают хозяев рабочие во время забастовок»[608].
Атмосфера становилась все более мрачной. Форсайт приказал капитанам Чарльзу Варнуму и Джорджу Уоллесу взять по одному отряду и прочесать лагерь в поисках оружия. Не в силах продемонстрировать необходимую жесткость, полковник пытался уговаривать индейцев, явно не чувствуя взрывоопасности ситуации. Зато опасность остро почувствовал капитан Варнум, особенно заметив ружья, спрятанные под одеялами у нескольких воинов на площадке совета.
Обыск в лагере пошел именно так, как Варнум и предполагал. Женщины встретили солдат воплями и бранью. Оружие было спрятано так надежно, что его пришлось «едва ли не из-под земли выкапывать». К каким только уловкам не прибегали женщины, чтобы замаскировать его. «Первое найденное мной ружье прикрывала собой скво, отчаянно стонущая якобы от боли. Она так противилась обыску, что я приказал ее поднять. Под ней обнаружился превосходный винчестер». Варнум и Уоллес призывали к порядку, но солдаты теряли терпение и переставали церемониться. Они перекатывали на бок лежащих женщин, выдергивали ружья из-под юбок сидящих девушек и переворачивали палатки вверх дном, хватая все, что хотя бы отдаленно напоминало оружие.
606
Foley,
607
Lindberg, “Foreigners in Action”, 175; McCormick, “Wounded Knee and Drexel Mission Fights”, 567; беседа с Джозефом Роговое Облако и Джоном Шанграу, 1:200–201, 261–62.
608
McCormick, “Wounded Knee and Drexel Mission Fights”, 567; Greene,