Лагерь миниконджу превратился в тлеющую гекатомбу. Повсюду валялись обгоревшие и выщербленные шесты палаток, сломанные перевернутые фургоны, туши изувеченных лошадей и прочие останки разоренного хозяйства. Один газетчик обнаружил на площадке совета 45 скорчившихся на земле воинов «в Рубахах Духов, придающих им неуязвимость», другой насчитал на небольшом участке земли 48 погибших индейцев[619].
Оглушенный происходящим, «залитый кровью и почти ничего не чувствовавший», Филип Уэллс, шатаясь, вышел на площадку и воззвал к индейцам: «Эти белые пришли спасти вас, а вы сами навлекаете на себя гибель. Но белые милосердны и готовы спасти раненого врага, если тот безобиден, поэтому те, кто еще жив, поднимите руки. Это говорит вам человек одной с вами крови». Вытянулся десяток рук. Один раненый, приподнявшись на локте, спросил Уэллса, знает ли он, чей обугленный труп лежит рядом с изодранной армейской палаткой. Уэллс ответил, что это, скорее всего, Сидит Прямо. Воин вытянул по направлению к трупу пальцы в лакотском оскорбительном жесте и прорычал: «Мог бы до тебя добраться, заколол бы! Вот кто нас погубил, – обернулся он к Уэллсу. – Если бы он не подстрекал наших парней, мы были бы живы и счастливы!»
Начался поиск уцелевших. Прочесывая поле битвы, один из рядовых увидел рядом с трупом погибшей индианки младенца, который пытался сосать галету. Он взял ребенка на руки и принялся баюкать. Чуть погодя он нашел еще одну погибшую, рядом с которой копошился живой малыш. Рядовой понес обоих детей в госпитальную палатку, где уже собралось несколько индианок. Встретившийся ему по дороге к палатке угрюмый здоровяк-сержант посоветовал с размаху шлепнуть их об дерево – иначе «вырастут и пойдут против нас». Рядовой отшатнулся с омерзением. «Я сказал ему, что скорее его шлепну об дерево, чем этих невинных малышей. Индианки так обрадовались, увидев их живыми, что готовы были меня расцеловать»[620].
Пока считали погибших и выносили раненых, появился обоз с пайками и фуражом для общины Большой Ноги. Вывалив провизию на землю, возчики уложили на дно фургонов мешки с зерном и засыпали их толстым слоем сена. Ничего более удобного раненым солдатам и уцелевшим индейцам (за редким исключением это были женщины и дети) они предложить не могли. На закате печальная процессия двинулась в Пайн-Ридж. Для погибших лакота места в фургонах не нашлось, и их оставили на поле боя, где тела темнели, словно пятна крови, в свете зимней луны. «Выставленный ими в знак мира белый флаг едва заметно колыхался на ветру».
До Агентства Пайн-Ридж Форсайт добрался в половине десятого вечера. Он потерял убитыми одного офицера и 24 рядовых и ранеными еще 4 офицеров, 33 рядовых и двух гражданских (Уэллса и отца Крафта). Точные подсчеты потерь со стороны индейцев были отложены на потом, но понятно было, что дела у них плохи. Как сообщил генералу Бруку Форсайт, «община Большой Ноги фактически прекратила свое существование».
Равно как и основная масса лакотского населения Пайн-Ридж. В то утро до агентства доносился приглушенный рокот пушек Гочкиса. Распознав звук, несколько воинов поскакали туда, откуда «палили фургонные пушки». Среди них были и спасшие Росистую Бороду, а также знахарь оглала Черный Лось, который еще мальчишкой снял свой первый белый скальп на Литтл-Бигхорн. Около полудня они добрались до холма, выходящего на долину, «и тогда мы поняли, что там творилось». При виде изувеченных тел, лежащих грудами, сердце Черного Лося зашлось от жгучей ярости. «Когда я это увидел, мне самому захотелось умереть. Мне не было жаль погибших женщин и детей, я знал, что теперь они счастливы в ином мире, и я тоже был бы рад там оказаться. Но только после того, как я за них отомщу»[621].
Возвращение Черного Лося и его товарищей с вестями вызвало общую панику среди индейцев. Общины Короткого Быка и Бьющего Медведя, остановившиеся накануне вечером в 6,5 км от агентства, отошли на 20 км назад к ручью Уайт-Клэй. Свернули лагерь и недавно сдавшиеся общины брюле под предводительством Двух Ударов и Вороньего Пса. Два Удара повел свои две сотни воинов на поле битвы у Вундед-Ни. После короткой перестрелки с кавалеристами Форсайта на дальнем расстоянии они вернулись и в отместку сожгли несколько хижин в агентстве, а также, обстреляв постройки, ранили нескольких солдат. Отведя таким образом душу, Два Удара со своими воинами убрались прочь и тоже отошли к ручью Уайт-Клэй.
619
Lindberg, “Foreigners in Action”, 177; заявление Грубого Пера в McGregor,
621
Lindberg, “Foreigners in Action”, 178; Greene,