План Шеридана был прост и бесхитростен. В середине ноября в поход на индейцев выступят три колонны. Майор Юджин Карр двинется на юго-восток из Колорадо, а майор Эндрю Эванс – на восток из Нью-Мексико. Имея в подчинении по несколько сотен бойцов, они возьмут на себя роль «загонщиков» и направят «отбившиеся отряды индейцев» под удар основных сил, которые Салли поведет из Форт-Доджа в Канзасе на юг, к основным индейским стоянкам. Шеридан отдал Салли одиннадцать рот 7-го кавалерийского полка под командованием Кастера, пять пехотных рот и изрядное число возчиков – в общей сложности 1700 человек. Кроме того, Шеридан рассчитывал, что в походе к колонне Салли примкнет недавно сформированный 19-й Канзасский кавалерийский полк, что увеличит боевой состав еще почти на тысячу человек. Проводников набрали из оседжей, заклятых врагов шайеннов. Командиром был назначен Салли как старший по званию, но добывать победу, по расчетам Шеридана, предстояло Кастеру. Пока тот приводил 7-й кавалерийский в форму, Салли обустроил между Форт-Доджем и предполагаемым расположением индейских лагерей временную базу, которую назвал Кэмп-Сапплай. Шеридан одобрил его выбор[120].
На этом запас похвал у Шеридана иссяк. Он с большой неохотой назначил Салли командиром и отправился в Кэмп-Сапплай проследить за ходом операции. И правильно сделал, поскольку Салли с Кастером почти не разговаривали друг с другом. Неделей раньше кавалеристы напали на след большого отряда шайеннов, направляющихся к канзасским поселениям. Кастер предложил пройти по следу в обратном направлении и добраться до шайеннских стоянок, однако Салли запретил эту вылазку как слишком рискованную, чем вывел Кастера из себя. Шеридан, встав на сторону Кастера, спровадил Салли обратно в Канзас – перекладывать бумаги.
Избавившись от Салли, писал Шеридан другу, все стали «беспечны, как весенние пташки». От 19-го Канзасского кавалерийского, который, как потом выяснится, заблудился в буране, вестей не было, но генерала это не беспокоило. 22 ноября он поставил перед Кастером и 7-м кавалерийским полком задачу найти и уничтожить селения враждебных индейцев, предположительно находившиеся на реке Уошито. Кастеру только это и требовалось. Даже метель, за ночь почти по колено засыпавшая Кэмп-Сапплай снегом, не охладила страстное желание Кастера отправиться наконец на охоту. Снег, валивший во время прощания с Шериданом все так же густо, Кастер считал своим лучшим союзником: кавалеристам он скакать не мешал, а индейцев с их скарбом приковывал к месту. Зная, что вьюги будут свирепствовать еще по меньшей мере неделю, он обещал вернуться с «надежными доказательствами встречи с индейцами»[121].
Южные шайенны и арапахо тоже радовались снегу как надежной преграде для армии и тоже надеялись взять числом. Племена почти в полном составе (за исключением Воинов-Псов, которые остались в западном Канзасе) устроили лагеря поблизости друг от друга. Кроме того, чуть ниже по течению реки разбили несколько стоянок кайова, кайова-апачи и команчи. Всего на реке Уошито зимовало около 6000 индейцев.
Километрах в трех выше по течению, на отшибе от соплеменников, стояли 53 палатки общины Черного Котла. По собственному ли почину или потому, что старейшины объявили его изгоем, после Сэнд-Крик Черный Котел с тремя сотнями своих сторонников всегда зимовал отдельно. Его лагерь, укрытый за излучиной Уошито, хотя и был отрезан от остальных стоянок, располагался удачно. Густой лес на крутых берегах реки укрывал его от ветра и в изобилии давал шесты для палаток и дрова для костра. Травы для лошадей тоже было вдоволь. В полутора километрах к северу от лагеря тянулись параллельно реке красные глинистые взгорья.
Черного Котла, однако, в лагере не было. Борясь с метелью, он со своим другом-арапахо преодолел изнурительный 10-километровый переход до Форт-Кобба, чтобы попросить защиты у полковника Хейзена. Черный Котел был предельно откровенен. Он честно признался, что не всех своих воинов смог удержать от набегов, но тем не менее он надеется, что не пустит молодежь на тропу войны, если Хейзен разрешит его общине разбить лагерь в Форт-Коббе. Однако полковнику нечего было предложить шайеннам и арапахо. Великий Отец назначил Хейзена посланником мира только для команчей и кайова – над «великим военным вождем» генералом Шериданом у полковника власти не было, поэтому договариваться индейцам предстояло с генералом. И к Форт-Коббу им лучше было не приближаться. С оледеневшим от такого холодного приема сердцем Черный Котел с другом тронулись в обратный путь[122].
120
Шеридан – Чонси Маккиверу, 22 ноября 1868 г., Sheridan Papers; Sheridan,
121
Greene,
122
Greene,