1875
Спиридон Дмитриевич Дрожжин{280}
1848–1930
Родина
Кругом поля раздольные,
Широкие поля,
Где Волга многоводная —
Там родина моя.
Покрытые соломою
Избушки у реки,
Идут-бредут знакомые,
И едут мужики.
Ребята загорелые
На улице шумят.
И, словно вишни спелые.
Их личики горят.
Вдали село, и сельский храм
Приветливо глядит,
А там опять к родным полям
Широкий путь лежит.
Идешь, идешь — и края нет
Далекого пути,
И хочется мне белый свет
Обнять и обойти.
Август 1871
Петербург
В страду
Солнце жарко палит,
А работа кипит:
Под косою трава нагибается
И ложится волной;
Над скошенной травой
Жарче солнце горит-разгорается.
От раздольных лугов
Сильных запах цветов
И душистого сена разносится.
Где-то птичка поет.
Но не слышит народ
Звонкой песни, — работать торопится.
«Травку нужно сушить,
К ночи в копны сложить
И убрать, чтоб дождем не смочилася», —
Говорят мужики,
И от взмаха руки
Полоса за полоской ложилася…
И прошел сенокос,
Скоро рожь и овес
Золотистым зерном наливается;
Много жниц и жнецов
С деревень-хуторов
Грозной ратью тогда ополчается…
Жнут полоски подряд,
Лишь серпами звенят, —
Нипочем им работа тяжелая,
И вечерней порой
По дороге большой
Долго слышится песня веселая.
5 июля 1875
Смерть Коня-пахаря
Полдень. Жаркое солнце высоко взошло,
И ясна неба даль голубая,
В поле тихо кругом, и тепло, и светло,
Лишь чернеет опушка лесная…
Ходит пахарь межой, кафтанишко на нем
Весь в пыли и худая шапчонка.
Ходит он за сохой, то и дело кнутом
Изнуренную бьет лошаденку.
Перед ним и над ним утомительный зной,
Словно пламя пожара пылает,
Слышно, овод жужжит, комаров целый рой
В ясном воздухе тучей летает.
Льется с пахаря пот, с каждым часом длинней
Тень на рыхлую землю ложится,
Ветерок не шумит, на раздолье полей
Только жаркое солнце глядится.
Много лет мужику была сивка верна,
Вместе голод и труд выносила,
Вдруг в тяжелой сохе пошатнулась она
И на пашне свой дух испустила.
Тут склонился мужик, стал безумно рыдать,
Разводя безнадежно руками…
Дальше горе его ни пером описать
И не высказать больше словами.
30 июня 1877
Первая борозда
Вышел внук на пашню к деду
В рубашонке, босиком,
Улыбнулся и промолвил:
«Здравствуй, дедушка Пахом!
Ты, я вижу, притомился,
Научи меня пахать,
Как зимой, в избе, бывало,
По складам учил читать!»
«Что ж, изволь, коли охота
И силенка есть в руках,
Поучися, будь помощник
Деду старому в трудах!»
И Пахом к сохе с любовью
Внука за руку подвел;
Внук тихонько бороздою
За лошадкою пошел…
Бодро, весело лошадка
Выступает впереди,
А у пахаря-то сердце
Так и прыгает в груди.
«Вот, — он думает, — вспашу я
Эту полосу, потом
Из кошницы дед засеет
Золотым ее зерном;
Уродится рожь густая;
А весною благодать,
Как начнет она по зорькам
Желтый колос наливать;
Уберется васильками,
Словно море, зашумит,
Выйдут жницы на покоску,
Серп на солнце заблестит.
Мы приедем на телеге
И из связанных снопов
На гумне намечем много
Золотых тогда скирдов».
Долго издали на внука
Смотрит дедушка седой
И любуется глубоко
Проведенной бороздой.
1884
Песня пахаря
Распашу я рано
Полосу родную,
Распашу, посею
И забороную!
Надо мною песней
Пташечка зальется,
И никто, как пахарь,
Дню не улыбнется.
Всходы яровые
Солнышко пригреет,
И цветы и травку
Вырастит-взлелеет.